Саламина

На берегу собрался народ. Только что приплыл человек на каяке. Он переступил через борт своей лодочки, нагнулся, засунул по локоть руку в кокпит, легко поднял каяк и, отнеся его вверх по склону в безопасное место, осторожно опустил на землю. Затем направился прямо к Павиа и передал ему письмо.

- Это вам, - сказал Павиа, взглянув на адрес. Я распечатал письмо и прочел:

Игдлорсуит, воскресенье 20-е 11 ч. утра

"Дорогой Кент! Вашу лодку прошлой ночью прибило к берегу; в ней есть пробоины, но трудно сказать, где и какой величины. Мы останемся здесь и попытаемся вытащить ее, когда будет прилив. Вам следовало бы попросить уманакскую шхуну зайти в Игдлорсуит и забрать лодку в Уманак. Она, наверно, не сможет долго продержаться на воде, а у нас мало времени, и мы должны скоро уезжать отсюда.

Ваш И.О.Б. Петерсон".

(Петерсон был канадский геолог, производивший разведку для датского правительства. Он приехал в Игдлорсуит как раз вовремя, чтобы спасти мою лодку от полной гибели. Спасибо, Петерсон! Он уехал на следующий день.)

Ночь была темная, бурная. Полоса света от фонаря, который держал кто-то, падала на игдлорсуитскую пристань, плясала на бурной воде. В этом свете было видно скопление льда, прибитого к берегу. Моя лодка стояла на якоре, на борту горел тусклый свет. На берегу нас ждала толпа и Троллеман. Они рассказали нам о пронесшейся здесь буре, о том, как пригнало лед, сметавший все перед собой, о том, как лодка стояла беспомощная в месиве льда и волн прибоя. О том, как с помощью лодки Петерсона они оттащили мою, о том, как она стала наполняться водой. Где-то в ней образовалась течь, и теперь она держалась на плаву только потому, что воду непрерывно откачивают.

Я повернулся к Троллеману:

- Вы поставили второй якорь?

- Вот, видите ли, вот как было дело. Ну, я, говоря по правде, - нет, мистер Кент, я...

- А как насчет моего мяса для собак?

А, это другое дело; да, он прямо сиял. Торговец потирал руки.

- Ну, это другое дело, мистер Кент. Видите ли...

- Идите к черту!

Так произошел разрыв, наши пути разошлись. Началась война, которая, вместо того чтобы превратить меня в отверженного, покинутого всеми друзьями, бросила прямо в объятия жителей поселка. Отверженным оказался начальник торгового пункта.

Но в тот момент, когда лодка моя была негодной скорлупой, а я неоперившимся изгнанником из официального гнезда, обстоятельства казались мрачными, как эта мрачная ночь. Меня поддерживало бешенство... и Саламина. Если в прошлом я отклонял ее постоянные предупреждения относительно Троллемана и отвечал на неоднократные жалобы на жульничество, что это не имеет значения, то теперь ее гордое "я ведь вам говорила" доказывало не только ее лояльность ко мне, но как-то давало мне чувствовать, что за ней и за мной - стоит вся армия ее племени. Я сделал выбор, я примкнул к ней.

- Саламина, пакуй вещи, свои, детей, мои. Мы едем в Уманак!

Было около полуночи, когда шхуна отплыла, буксируя мою моторную лодку. На борту лодки два гренландца и я. Двоих вообще хватило бы с избытком. Но в момент, когда мы садились, Тукаджак, мой красавец, стоивший сто крон, забастовал.

- Я и еще двое, - сказал он.

- Ты, еще один да я.

- Нет, еще двое или мы не едем.

Вокруг стояла толпа: ожидавшая нас гребная лодка колотилась о ступеньки пристани. Сейчас не время для сцен и споров.

- Ладно. Оставайтесь дома все.

Сытый по горло неприятностями, я спрыгнул в лодку, отчалил. Они чуть не потопили лодку, прыгая в нее. Итак, мы трое стояли на вахте и поочередно откачивали воду всю ночь.

А утром на корме шхуны появилась Саламина, держа в руках бумажный сверток. Сделав веревочную петлю, она нацепила на буксирный канат этот сверток и отпустила его. Он соскользнул вниз с высокой кормы к нам в протянутые руки: наш завтрак.

О Троллеман, о мясо для собак! Так как всякая вещь имеет свою цену, то я объявил в Игдлорсуите, что буду платить по десяти эре за кило, и получил некоторое количество мяса. Поднял цену до двенадцати, и мясо стало поступать в изобилии. Закупив в точности столько, сколько было куплено у Павиа, я прекратил заготовку; этого мне было достаточно. Со временем, рассчитываясь с Троллеманом - за то, за се и за аренду моей моторной лодки, - я поставил ему в счет за лодку, как было условлено, стоимость бензина, масла и обслуживания. Плюс к этому точную разницу между стоимостью мяса, которую я должен был уплатить, считая по шести эре за кило, и той, которую я уплатил.

- Я не буду платить, - визжал Троллеман.

- Как хотите, - сказал я, - если понадобится, я доведу дело до датского короля.

Он заплатил. Душа торговца была безутешна.

XV. ПЯТНЫШКО

Ежечасно мы переходим от малого к великому. Давайте оторвем свой взор от Троллемана и меня, от Саламины и детишек, от Анны, Мартина, Абрахама, Йорна, Лукаса, Тукаджака, от вопроса о том, платите вы за корм собакам по шести или по десяти эре, от человеческой любви и ненависти, от жизни и смерти людей, от человеческих отношений и обратим его на чистейшую беспристрастность - лик божий. Взглянуть? Чем же мы живы день ото дня, как не этим?