Бран попытался дотянуться и схватить юношу за рукав, но тот был слишком далеко от него. Казалось, что время вновь замедлило свой привычный ход и вокруг не осталось ничего реального, кроме захлебывающегося торфяной вязью мальчика. Ниса истошно кричала и пыталась кинуться за Фицем вглубь топи, но Девин с силой сжал ее тонкую талию своими крепкими руками. Он понимал, что в этой ситуации они уже ничем не смогут помочь тонущему, поэтому не желал того, чтобы и Ниса бездумно погубила себя.
— Бран! Спаси его! Спаси же! — стонала девочка, впиваясь пальцами глубоко в кожу держащего ее Девина. — Почему ты… Почему ты?! — всхлипывала Ниса, с ужасом глядя на происходящее. — Я не прощу… Не прощу тебя, если ты умрешь!
— Фиц! Слышишь меня? Хватайся за руку! Только не двигайся! — закричал Бран товарищу, по шею увязшему в болоте. — Чем больше ты двигаешься, тем быстрее тина поглощает тебя! Нащупай в ней мою палку и ухватись за нее!
Фиц будто не слышал советов Брана и продолжал ерзать и кричать, благодаря чему тина дошла до самых его ушей.
Арин мелко дрожала, прижавшись всем телом к Девину, широко открывала рот в беззвучном мычании и снова сопела в плечо смуглого юноши.
— Пожалуйста, Фиц, послушай его и попытайся выбраться! — вопила Ниса, проглатывая влажные соленые слезы и всхлипывая на каждом слове. — Умоляю тебя!
Но Фиц лишь кричал что-то неразборчивое в темноту, будто звал к себе кого-то, кого здесь и в помине не было.
— Хватайся за сук! Сейчас же! Иначе ты умрешь! — яростно кричал Бран.
Ему было страшно до боли в сердце, до дрожи в коленях, до помутнения рассудка, но он знал, что если сейчас он поддастся страху, то позволит Фицу утонуть во всепоглощающем омуте болотных вод.
Фиц перестал барахтаться и все же внял наставлениям друзей. Словно в бочке липкого меда, светловолосый юноша пытался вслепую найти опору, которая могла бы спасти ему жизнь.
— У тебя получится, Фиц! — сквозь слезы резко выкрикнул Девин, чувствуя второе дыхание. — Мы в тебя верим!
Бран попытался подобраться к юноше чуть ближе, чтобы облегчить ему задачу, но болото будто сковало его тонкие ноги и не давало сделать ни единого шага.
— Не могу… Не могу — хрипел Фиц, подняв лицо к небу, дабы тина не попала ему в ноздри и не перекрыла дыхание.
— Давай! Ты уже близко! — настойчиво произнес Бран, стараясь не упустить ни одного движения светловолосого юноши из виду. — Постарайся, ты сможешь!
Фиц сделал резкий рывок к товарищу, использовал свой единственный и последний шанс, но как только он немного приблизился к Брану, болото стало засасывать его тело в свою плотоядную, звериную пасть.
— Олух… Прости меня, если сможешь, — булькнул Фиц, и его светлое юношеское лицо тут же исчезло в зеленой жирной жиже, оставив на поверхности лишь маленькие прозрачные пузырьки, которые вскоре лопнули, растворившись в воздухе. Исчезли, как и жизнь одного из потерянных в запретном лесу детей.
Глава 14
Его больше нет и никогда не будет. Ни здесь, среди кустистых елей и воя стаи диких шакалов, ни среди танцующих свой причудливый танец осенних листьев, ни даже в глухой деревне, которая была для Фицджеральда родным домом. Не то чтобы Бран успел сильно привязаться к язвительному юноше, который был рядом с ним совсем немного времени — если бы он и произнес подобное вслух, то это тотчас восприняли бы откровенной ложью. И все же глубоко в душе черноволосый юноша понимал, что в какой-то мере несет ответственность за эту глупую, совершенно бессмысленную смерть. Сколько бы его не убеждали в обратном, Бран осознавал, что именно он, послушав совета незримого духа, который, возможно, был всего лишь выдумкой, бестелесной игрой его сбитого с толку рассудка, привел детей к Топи, где беглецы потеряли одного из товарищей.
Именно сейчас юноша по-настоящему понимал значение слишком часто и невпопад упоминаемого слова «жизнь». Сегодня она наделяет физическую материю своей волшебной природой, одаривая ее мыслями, чувствами, желаниями, а завтра… А завтра ее может унести самое обыкновенное упущение, необратимая ошибка.
Пока дети плутали в лесной глуши, пытаясь не сойти с ума окончательно, Бран полностью погрузился в омут своих мыслей. Вопросов было множество, на которые он не мог отыскать ответов. Кажется, Фиц был прав, когда назвал его частью этого дикого, абсолютно животного мира. Почему Бран все время думал лишь о себе, о своем безумном интересе и желании отыскать сердце чащи, ощутить его, почувствовать, как оно бьется, как по артериям разгоняет свою горячую кровь? Наверняка все потому, что он всего лишь порок, грешное, проклятое всеми богами дитя, которое попросту не может найти своего места в этом жестоком мире.
Когда тени Салфура спустились и темнота поселилась даже в самых укромных уголках, дети, убедившись в том, что за ними нет погони и Топь растворилась за деревьями-исполинами и высокой пожухлой травой, приступили к обустройству будущего ночлега, второпях отыскивая более-менее освещенную поляну.