Салимов удел

- Он до них добрался, - сказал Джимми.

Выражение лица молодого врача испугало старшую сестру, поднявшую глаза на звук его голоса.

Генри Питри был образованным человеком. Он получил степень бакалавра наук в Северо-западном университете, мастера - в Массачусетском техе и доктора философии - на экономическом. Прекрасную должность преподавателя младших курсов колледжа он оставил ради административного поста в страховой компании "Благоразумный" - не только в надежде приработать, но и из любопытства: Генри Питри хотелось посмотреть, подтвердит ли практика его определенные экономические теории. Он надеялся, что к следующему лету сумеет выдержать испытание на дипломированного бухгалтера, а еще через пару лет - экзамен на адвоката. Сейчас целью Генри Питри было войти в восьмидесятые годы, занимая высокий экономический пост в федеральном правительстве. Увлечение Марка сверхъестественным шло не от Генри отцовская логика была законченной и цельной, а мир - механизированным до степени почти полного совершенства. Генри - зарегистрированный демократ на выборах семьдесят второго года голосовал за Никсона не потому, что верил, будто тот честен (Питри не раз говорил жене, что считает Ричарда Никсона неизобретательным плутом, в котором тонкости не больше, чем в промышляющем у Вулворта воришке), а потому, что оппозиция состояла из ненормальных строителей воздушных замков, которые привели бы страну к экономической разрухе. На контркультуру шестидесятых Генри взирал со спокойной терпимостью, рожденной из убеждения, что та рухнет, не причинив никакого вреда, поскольку не имеет под собой финансовой основы. Любовь мистера Питри к жене и сыну не была красивой (кто же станет воспевать стихами страсть человека, скидывающего носки на глазах у жены), зато прочной и непоколебимой. Генри был человеком прямым, верил в себя, а еще в естественные законы физики, математики, экономики и (несколько меньше) социологии.

Рассказанную сыном и деревенским батюшкой историю Генри выслушал, прихлебывая кофе и подталкивая рассказчиков ясными вопросами в тех местах, где нить повествования запутывалась или теряла четкость. Казалось, спокойствие Генри углубляется прямо пропорционально нелепости рассказа и растущему волнению жены, Джун. В без пяти семь рассказ был закончен. Свой вердикт Генри Питри вынес в четырех спокойных, обдуманных слогах:

- Не-воз-мож-но.

Марк вздохнул, посмотрел на Каллахэна и сказал:

- Я же говорил.

Он действительно предупреждал Каллахэна, когда старенькая машина священника везла их от церкви к дому Питри.

- Генри, тебе не кажется, что мы...

- Погоди.

Генри как бы невзначай приподнял руку, и Джун мигом успокоилась. Она села, приобняла Марка и чуть отстранила его от Каллахэна. Мальчик подчинился.

Генри Питри вежливо взглянул на священника.

- Давайте посмотрим, не сумеем ли мы разобраться в этом... заблуждении, что ли... как разумные люди.

- Это может оказаться невыполнимым, - не менее любезно отозвался Каллахэн, - но мы, разумеется, попробуем. Мистер Питри, мы здесь именно потому, что Барлоу угрожал вам и вашей жене.

- Сегодня днем вы действительно заколотили в тело этой девочки кол?

- Не я. Мистер Мирс.

- А труп еще там?

- Сбросили в реку.

- Если все это правда, - сказал Питри, - вы вовлекли моего сына в преступление. Вы отдаете себе в этом отчет?

- Да. Мистер Питри, это было необходимо. Стоит вам просто позвонить в больницу мистеру Бэрку...

- О, я уверен, что ваши свидетели вас поддержат, - перебил Питри, с чьих губ не сходила слабая, выводящая из себя улыбка. - Вот еще чем пленяет это ваше безумие. Можно посмотреть письмо, которое оставил этот Барлоу?

Каллахэн мысленно чертыхнулся.

- Оно у доктора Коди. - И запоздало прибавил: - Нам действительно следует поехать в Камберлендскую больницу. Если вы поговорите с...

Питри качал головой.

- Давайте сперва поговорим еще немного. Я уверен, что ваши свидетели надежны - я уже указывал на это. Доктор Коди - наш семейный врач, мы все очень хорошо к нему относимся. Еще мне дали понять, что и Мэтью Бэрка не в чем упрекнуть... по крайней мере, как педагога.

- Но, несмотря на это? - спросил Каллахэн.

- Отец Каллахэн, позвольте объяснить. Если бы дюжина надежных свидетелей в один голос утверждала, что среди бела дня по городскому парку проползла, распевая "Милашка Аделина" и размахивая флагом конфедерации, гигантская божья коровка, вы бы поверили?

- Если бы я не сомневался, что свидетели надежны и не шутят, я был бы весьма недалек от того, чтобы поверить. Да-с.

Питри с прежней слабой улыбкой сказал:

- Вот в этом мы и расходимся.

- Ваш разум закрыт, - откликнулся Каллахэн.

- Нет... просто давно сформировался.

- Что, если разобраться, то же самое. Скажите... компания, на которую вы работаете, одобряет администраторов, которые принимают решения, руководствуясь не объективными фактами, а внутренней убежденностью? Питри, это же не логика, а ханжество!

Питри перестал улыбаться и поднялся.