Салимов удел

- Вон оно что? - протянул Паркинс. Он кивнул и пыхнул сигаретой. Ну, ладно. - Он поглядел на Объединенную среднюю школу. - Офигенно мало нынче народу... во всяком случае, уделовских. Автобусы опаздывают, детишки не идут - приболели, канцелярия обзванивает дома и никто ей не отвечает. Ко мне тут забегал завуч, я его чуток успокоил. Занятный лысый типчик думает, будто знает, чего делает. Да ладно, так ли, эдак ли, а учителя на месте. Живут-то в основном за городом. Вот смогут поучить друг дружку.

Думая про Мэтта, Бен сказал:

- Не все живут за городом.

- Один черт, - отозвался Паркинс. Ему на глаза попались колья за ремнем у Бена. - Собрались укокошить этого хмыря такой вот штукой?

- Да.

- Хотите, дак возьмите мою пушку. Нолли об ней мечтал. Да-а, любил Нолли ходить при оружии, только ему и понадеяться нельзя было, что кто-нибудь банк грабанет - банка-то в Уделе нету. Правда, вампир из Нолли выйдет хороший - коли парень вникнет в это дело.

Марк смотрел на Паркинса с нарастающим ужасом, и Бен понял, что мальчика надо увозить. Это было хуже всего.

- Пошли, - сказал он Марку. - Он конченый человек.

- Кажись, так оно и есть, - согласился Паркинс. Блеклые глаза, окруженные сеткой морщинок, осмотрели город. - Что тихо, то тихо. Я тут видел Мэйбл Уэртс с биноклем... а чего нынче высматривать? Вот ночью, похоже, будет, чего.

Бен с Марком вернулись к машине. Было почти 5:3О.

В без четверти шесть они подъехали к церкви Святого Андрея. Храм отбрасывал длинные тени, которые, словно пророчествуя, накрыли дом священника, стоявший на другой стороне улицы. Вытащив с заднего сиденья сумку Джимми, Бен вытряхнул ее содержимое. Там отыскалось несколько маленьких ампул. Бен выплеснул то, что в них было, за окошко, сохранив флакончики.

- Что вы делаете?

- Наберем туда святой воды, - объяснил Бен. - Идем.

Они прошли по тротуару к церкви и поднялись по ступеням. Собравшийся было открыть центральную дверь Марк вдруг остановился и ткнул пальцем:

- Смотрите.

Ручка почернела и слегка оплавилась, будто сквозь нее пропустили мощный электрический разряд.

- Тебе это о чем-нибудь говорит? - спросил Бен.

- Нет. Нет, но... - Марк тряхнул головой, прогоняя неоформившуюся мысль, открыл дверь, и они вошли. В церкви было серо, прохладно, ее заполняло то бесконечное беременное молчание, которое роднит все пустые алтари веры, и белой, и черной. По обе стороны от широкого прохода, разделяющего два ряда скамей, гипсовые ангелы удерживали чаши со святой водой, склонив спокойные, полные радостного понимания лица, словно им хотелось увидеть свое отражение в неподвижной воде.

Бен положил ампулы в карман и велел:

- Омой лицо и руки.

Марк встревоженно посмотрел на него.

- Это же свя... свято...

- Святотатство? На этот раз нет. Давай.

Они макнули в неподвижную воду руки, потом плеснули на лица - так только что проснувшийся человек плещет холодной водой в глаза, чтобы снова загнать в них окружающее. Достав из кармана первую ампулу, Бен стал заполнять ее, и тут пронзительный голос прокричал: "Эй, там! А ну! Что это вы делаете?"

Бен обернулся. Оказалось, что голос принадлежит Роде Корлесс, домоправительнице отца Каллахэна, которая сидела на первой скамье, беспомощно крутя в руках четки. Из-под подола черного платья торчала нижняя рубашка, волосы были в беспорядке - она причесывала их пальцами.

- Где святой отец? Что вы делаете? - голос был тонким, пронзительным, близким к истерике.

- Вы кто? - спросил Бен.

- Миссис Корлесс. Экономка отца Каллахэна. Где святой отец? Что вы делаете? - Женщина стиснула руки, ломая пальцы.

- Отец Каллахэн нас покинул, - сказал Бен как мог осторожно.

- О, - она прикрыла глаза. - Он выступил против той напасти, что поразила этот город?

- Да, - ответил Бен.

- Так я и знала, - сказала миссис Корлесс. - Можно было не спрашивать. Отец Каллахэн - хороший священник, твердый слуга Господа. Всегда находились такие, что говорили: ему-де никогда не обрести такой силы духа, чтобы занять место отца Бергерона... но он занял. Значит, вышло, что отец Каллахэн не то что хорош - слишком хорош для него. Миссис Корлесс посмотрела на них широко раскрытыми глазами. Из левого выкатилась и сбежала по щеке слезинка. - Он ведь не вернется, правда?

- Не знаю, - сказал Бен.

- Болтали, дескать, святой отец пьет, - продолжала Рода Корлесс, словно не услышала. - А был хоть один священник-ирландец, который не зря ел свой хлеб да к бутылке не прикладывался? Это вам не белоручки-неженки, сосунки, церковные крысы! Куда им до него! - Ее голос поднялся к сводчатому потолку в хриплом, почти вызывающем крике. - Он священником был, а не каким-нибудь святошей-олдерменом!

Бен с Марком слушали молча, не удивляясь. День был пронизан нереальностью, и ничто уже не удивляло, даже сил на это не было. Бен с Марком перестали считать себя борцами, мстителями, избавителями - день вобрал их в себя, они беспомощно жили - и только.

- Когда вы видели его в последний раз, он не потерял твердости духа? - потребовала ответа миссис Корлесс, пронзительно глядя на них. Слезы усиливали бескомпромиссность взгляда.