Салимов удел

- Надо бы всыпать тебе по первое число.

- Рой, он просто приложился носом...

Его плечи обвисли.

- Что на ужин?

- Гамбургеры. Горелые, - сварливо сказала она и вытянула из "рэнглеров" подол блузки, чтобы вытереть у Рэнди под носом. Рой заметил валик жира, которым обрастала жена. Сэнди так и не похудела после родов ей было наплевать.

- Пусть заткнется.

- Он не...

- Пусть заткнется! - заорал Рой, и Рэнди, который по сути дела уже успокоился и только всхлипывал, опять раскричался.

- Дам-ка я ему бутылочку, - сказала Сэнди, поднимаясь.

- И принеси пожрать. - Он начал стаскивать джинсовую куртку. Господи, что в этом доме за помойка? Что ты делаешь целый день? Баклуши бьешь?

- Рой! - сказала она потрясенным тоном. Потом хихикнула. Безумная злость на ребенка, который не желал спокойно лежать в пеленках и не давал Сэнди завернуть их, отошла в туманную даль. Такое могло произойти в очередной серии "Медицинского центра" или рассказываться в одной из тех историй, что она читала днем.

- Неси ужин, а потом приберись в этом затруханном доме.

- Хорошо. Хорошо, конечно. - Она вынула из холодильника бутылочку, дала Рэнди и посадила его в манеж. Тот принялся апатично сосать, глядя из-за решетки маленькими кружками глаз то на мать, то на отца.

- Рой?

- М-м? Чего?

- У меня кончилось.

- Чего?

- Сам знаешь, чего. Хочешь? Сегодня вечером?

- А как же, - сказал он. - А как же. - И опять подумал: та еще жизнь, будь я проклят. Та еще жизнь!

Когда зазвонил телефон, Нолли Гарднер слушал по приемнику рок-н-ролл и хрустел пальцами. Паркинс отложил журнал с кроссвордом и сказал: "Прикрути чуток, ладно?"

- Конечно, Парк. - Нолли убавил звук и снова принялся хрустеть пальцами.

- Алло? - сказал Паркинс.

- Констебль Джиллеспи?

- Да.

- Говорит агент Том Хэнрахэн, сэр. Я получил информацию, которую вы запрашивали.

- Очень хорошо, что вы так скоро отозвались.

- Выудили мы для вас немного.

- Да это ладно, - сказал Паркинс. - Что ж вы узнали?

- В мае 1973 года Бен Мирс привлекался к расследованию после дорожно-транспортного происшествия со смертельным исходом. В штате Нью-Йорк. Никаких обвинений не выдвигали. Мотоцикл разбился. Жена Мирса, Миранда, погибла. По словам свидетелей, он ехал медленно. Проба на алкоголь отрицательная. По всей видимости, просто угодил на мокрое. Политические взгляды тяготеют к левым. Участник Принстонского мирного марша 1966 года. Произнес речь на антивоенном ралли в Бруклине в 1967 году. Марш на Вашингтон в 1968 и 197О. Больше на него ничего нет.

- Что еще?

- Курт Барлоу - "Курт" с "т". Британец, но скорее натурализованный, чем по происхождению. Родился в Германии, в 1938 году бежал в Англию явно преследуемый гестапо. Более ранние сведения о нем получить невозможно, но ему, вероятно, восьмой десяток. Настоящая фамилия - Брайхен. С 1945 года занимался в Лондоне импортом-экспортом, однако толком ничего выяснить нельзя. Стрейкер является его партнером с тех самых пор, и, похоже, именно он имеет дело с клиентами и общественностью.

- Да?

- Стрейкер - уроженец Британии. Пятьдесят восемь лет. Отец манчестерский столяр, делал кабинеты. Оставил сыну кругленькую сумму, но и сам Стрейкер не сидел сложа руки. Восемнадцать месяцев назад они с Барлоу запросили визы на длительное пребывание в Соединенных Штатах. Вот все, что у нас есть. Да, еще: по отношению друг к другу у них могут быть определенные странности.

- Да, - вздохнул Паркинс. - Об этом я уже думал.

- Если помощь еще нужна, можно запросить о ваших новых негоциантах ЦРУ и Скотланд-Ярд.

- Да нет, все отлично.

- Кстати, Мирса с двумя другими ничто не связывает. Если только эта связь не кроется где-то глубоко.

- Ладно. Спасибо.

- Ну, мы тут для того и сидим. Нужна будет помощь, свяжитесь с нами.

- Так и сделаем. Спасибо вам.

Он положил трубку обратно на рычаг и задумчиво поглядел на нее.

- Кто это был, Парк? - спросил Нолли, прибавляя звук радио.

- Кафе "Экселлент". Нет у них ветчины с ржаным хлебом. Ни крошки. Одни тосты с сыром да яичный салат.

- Если хочешь, у меня в столе немного взбитой малины.

- Нет, спасибо, - сказал Паркинс и опять вздохнул.

Свалка все еще тлела.