Салка Валка

Она неожиданно замолчала, прикусив губу, как будто вновь почувствовала утихшую на время боль. Это была привычная боль. И тем не менее она пробудила в ней к жизни другую душу. Арнальдур смотрел на девушку с удивлением, он не узнавал ее — и тем не менее он ее знает. Удивительно, как много может выразить простое лицо! Он подошел к ней — она сидела за кухонным столом, — положил одну руку на ее крепкие плечи, в другую взял ее руку. Но стоило ему прикоснуться к ней, как она свободной рукой закрыла лицо и отвернулась от него; по ее телу пробежала дрожь. Полуоткрытым ртом она вдохнула воздух, потом вся как-то расслабла, опять вздохнула. На этот раз вздох был похож на смех. На секунду она запрокинула голову назад, как будто отдаваясь ему. И тотчас же, придя в себя, оттолкнула его решительно, но не грубо, и склонилась над столом, пряча лицо в руках. Когда он кончиками пальцев прикоснулся к ее сильной оголенной шее, она испуганно встряхнула головой и попросила оставить ее в покое; он отошел от нее.

— Ну, я пойду, — сказал он тихо. Он был очень бледен.

Она молчала и не двигалась с места.

— Я знаю, — сказал он, подходя к двери, — трудно быть человеком, но еще труднее приучить себя думать и чувствовать, как индивидуальная личность.

Она продолжала молчать.

— Просто непостижимо, что человек, созданный как индивидуальная личность, может потерпеть поражение или победить как масса. Есть только одна вещь, еще более непостижимая. Я имею в виду легенду о том, как Иисус Христос взял на себя грехи всего мира и победил — один во имя всех. Ну, я пошел.

— Иди, Али, — произнесла она с мольбой в голосе. Он надел кепку, закурил сигарету и протянул ей руку. Она поднялась и, глядя в пол, спросила:

— У тебя есть деньги на ночлег?

— Я остановился у товарища, — ответил он.

— Ах, вот как, ну хорошо. Спокойной ночи.

Но едва он скрылся за дверью, как она почувствовала, что не может не объяснить ему, во имя чего она живет, и она позвала его обратно.

— В чем дело? — спросил он.

— Деньги, которые имеются у человека, это не просто деньги, это нечто большее, — сказала она.

— Что ты имеешь в виду?

— За ними скрывается много лет, проведенных в заморских странах, в другой части света, среди дурных людей. Никто не знает, какие опасности сопровождают деньги, кроме тех, кто эти опасности пережил. Представь себе человека, которого никто не знает, у которого нет друзей, и даже если он умрет, никто не заметит его отсутствия. Допустим, что он не очень хороший человек. Но он не хуже других. Мы все далеко не образцовые, включая и тебя. Быть может, это зависит от того, что все мы, как ты говоришь, хотим жить для себя, своей собственной жизнью. Здесь утверждают, что он убил мою мать. Но это неправда. Это сделала я. Если б я продолжала ненавидеть его, она была бы жива. Она бы жила моей ненавистью. Да, я действительно ненавидела его. Я говорила ему об этом. Я говорила ему, что он сущий дьявол. Но он дал мне кольцо, дорогое кольцо. Это не просто кольцо. В нем как бы воплотилось все человеческое достоинство, много лет напряженного труда. Это было как жертвоприношение, о котором часто говорится в библии. Люди строят алтари и совершают жертвоприношения. Точно так он преподнес его мне. Это верно, что он пытался опозорить меня, когда я была еще ребенком, но я так и не решилась узнать, совершилось ли это. Однажды вечером ты стал смеяться надо мной, бросил мне в лицо оскорбление. Я убежала домой вся в слезах и сказала себе: будь что будет. Я буду принадлежать ему. Он не хуже Арнальдура. Он сильный, у него карие глаза, он так убедительно говорит. И может удивительно молчать. Так говорила я себе. Вначале он посеял во мне ненависть, но ему было суждено и вырвать ее. Да, Арнальдур, так это было. Потом я потеряла твою открытку. Может быть, я обронила ее умышленно. Он обнял меня, прижимал меня крепко, и, не приди моя мать, я уверена, он овладел бы мною. Я знаю, что разрешила бы ему это сделать. В эту минуту ничего на свете не существовало — только он да я. Потом он уехал, и моя мать должна была умереть. Она умерла. Когда я пришла ночью домой, я чувствовала себя убийцей и вором. Я увидела ее лежащей на песке в пасхальное утро, у нее во рту были водоросли. Я оплатила ее похороны. Это был мой первый долг. И хотя мне было очень жаль ее, я знаю, что буду ненавидеть ее до тех пор, пока я живу. И себя тоже…

Немного позже по поселку разнесся слух, что Арнальдур Бьернссон собирается уехать на Юг со следующим пароходом. «Красные» собрали небольшую сумму денег для него. Он не пришел попрощаться с Салкой Валкой. В воздухе чувствовалось приближение зимы.

Когда он пересекал пристань, собираясь сесть на пароход, к нему подбежал кривоногий мальчишка и окликнул его:

— Дяденька! Я должен тебе передать вот это. — И мальчишка протянул ему крошечный сверток, в котором мог поместиться разве наперсток.

— От кого? — спросил Арнальдур.

— Мне не разрешили говорить, — сказал мальчишка и исчез.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ НА ЖИЗНЕННОМ ПЕРЕКРЕСТКЕ

Глава 13

Мужской голос?