Салка Валка

— Как? Ты думаешь, я могу объяснить, как? Просто схватил меня, как парни хватают взрослых девчат. Он схватил меня вот здесь и говорил на ухо разные глупости.

— Что он говорил?

— А, он только сказал… Я еще маленькая…

Девочка не могла больше сдерживать слез, она разрыдалась и зарылась лицом в подушку.

— А ты что сказала?

— Что я сказала? — повторила девочка, сердито поглядев на мать. — Конечно, сказала, что убью его. И я это сделаю.

— Плохо, что он позволяет себе такие вольности. Наверное, он только пошутил с тобой. Эти моряки, объездившие полсвета, большие шутники. Никогда нельзя принимать всерьез, что они говорят. Если он вздумает еще раз так обращаться с тобой, ты мне обязательно скажи. Ты думаешь, что ты еще маленькая, но это не совсем так. Наступило длительное молчание. И хотя женщина делала вид, что ничего особенного не произошло, она орудовала иглой далеко уже не так безмятежно, как прежде. Она нахмурила лоб, плотно сжала губы и наконец не удержалась и взглянула на свою дочку, уснула ли она. Но Салка еще не спала. Она лежала с открытыми глазами и, заметив, что мать повернула к ней лицо, опять взялась за свое…

— Он просто скотина!

Женщина отложила в сторону чулок, взяла руку Салки Балки, прижала ее к своей щеке и сказала:

— Дорогая Салка, давай пообещаем друг другу, что мы всегда будем хорошими друзьями, будем помогать друг другу во имя Христа, что бы с нами ни случилось. Если произойдет что-нибудь, что одной из нас не понравится, давай постараемся понять друг друга — мало ли что может случиться с нами, женщинами.

Никогда прежде девочке не приходило в голову, что может случиться что-нибудь такое, что нарушит ее дружбу с матерью, поэтому она совсем не была готова к подобному откровению. Еще труднее ей было разобраться, какая связь между этим неожиданным заверением в дружбе и тем ужасным случаем со Стейнтором, о котором она только что рассказала матери. Но хуже всего было то, что мать назвала себя и ее, Салку, «женщинами». Какое странное, далекое и безличное слово. Никогда в своей жизни Салка Валка не думала о матери иначе, как о своей маме, а о себе — как о Салке, маминой дочке.

— Давай помолимся нашему Иисусу и попросим его очистить наши сердца. Он — чистая виноградная лоза. Он дает людям силы и жизнь. Будем считать, что, кто бы нам ни встретился на нашем пути, это его посланец. Он явится, чтобы помочь нам или испытать нас. Нужно обязательно достать образ спасителя и повесить у изголовья. Послушай, Салка, дорогая, не прочитать ли нам еще раз «Отче наш», чтобы уснуть с чистой совестью перед господом нашим?

Девочка знала по опыту, что от молитв пересыхает в горле и клонит ко сну, и действительно, едва они успели Дойти до благословения, как она уже спала. Мать же, наоборот, с наслаждением прочла еще раз от начала до конца «Отче наш», время от времени бросая взгляд на розовые щеки своей дочери и ее полуоткрытый рот. Как добр бог к человеку! Ангелы сна вдохнули очарование в лицо ребенка, согнали с него гнев и вознесли до удивительных высот прощение, под арками которого мы радостно витаем и где восхитительно играют на флейтах небесные светила. Кто знает, не проснулся ли в душе женщины, когда она сидела, склонясь над спящим ребенком, и прислушивалась к его дыханию, отзвук ее самых заветных мечтаний: воспоминания о надеждах на другую жизнь, надеждах, давным-давно оставленных. Они, как миражи, живут в душе человека до самой его смерти. Бог внушает нам надежды, но осуществляет их совсем по-иному, чем обещал… Это спящее лицо — одно из таких обещаний, совсем иной дар, чем тот, что был ей обещан, совсем иная мечта, чем та, которую она лелеяла, и все же ребенок — смысл ее жизни, он оправдывает ее существование. В свое время она отказалась от мысли броситься в море. Сейчас она склонилась над девочкой — смыслом своей жизни — с радостью и благодарностью. Вправе ли она требовать чего-то большего? Нет. А все же… Еще чего-то, еще чего-то! — твердит сердце. До чего же трудно быть человеком!

Должно быть, свет давным-давно был погашен, и ночь была так темна, что даже окно не вырисовывалось серым пятном. Морозные узоры покрывали стекла. Вдруг девочка проснулась с сильно бьющимся сердцем. Кто-то ударил ее по уху. Неужто ей так отчетливо приснилась оплеуха? Или это мать во сне нечаянно толкнула ее локтем? Она уже собиралась повернуться лицом к стенке и опять уснуть, как вдруг услышала в темноте шепот, людские голоса. Вначале ей показалось, что голоса доносятся откуда-то издалека — возможно, это в кухне сидели и разговаривали. Потом она поняла, что разговор происходит где-то тут, в комнате, и наконец разобрала, что разговаривают рядом с ней, в кровати. И, кроме того, она заметила движение, похожее на борьбу. Видимо, во время этой борьбы ей и угодили локтем по уху.

Некоторое время девочка лежала неподвижно, прислушиваясь к шепоту.

— Ты именно на это рассчитывал, когда предлагал подыскать мне место?