Саломея. Танец для царя Ирода

– Ты не должен пророчествовать перед людьми! Потому что ты не Илия и не Мессия! Ты никакой не пророк, а обычный бродяга. Ты лжешь людям, нарушая древний закон. Ты не вершишь чудеса, однако пророчествуешь вопреки запрету священников. Ты не чтишь заветы старцев и ешь хлеб немытыми руками, не соблюдаешь субботы. Ты сидишь и ешь вместе с мытарями и грешниками и говоришь всем: «Прощаются тебе твои грехи!»

Голос фарисея сорвался и стал визгливым:

– Ты возвеличиваешь недостойных и грешников, грабителей и разбойников, призывая их к покаянию, а нас, достойных уважения священников в синагогах и школах, порицаешь, потому что мы носим дорогие одежды. Но не тобой, простым бродягой, установлен порядок в этом мире. Есть учителя и пастыри, и есть ученики – простой и необразованный народ. Что ты на это ответишь?

От злости фарисей даже задохнулся.

Иоанн гневно взглянул на искаженное от ненависти лицо фарисея и громко произнес:

– Вы, великие и сильные мира сего, вы, обладающие властью и богатством, предлежащие на пиршествах и заседающие в синагогах, вы именуете себя вождями слепых. Под личиной показного благодушия и смирения скрываете вы бездну своего высокомерия. Ваша надменная дружба – горька, а вражда – страшна. Любовь ваша – лживая и порочная завеса, скрывающая злобу, хитрость и недоброе сердце. Вы тщательно ищете сучок в глазах других людей, но не видите бревна в собственных. Вы двуличны и делаете из Божьего стада стадо бессловесное, из сынов света – жалких рабов, а из дома Божия – вертеп разбойников. Вы нищие духом и полны лицемерия. А Божий народ, гонимый и угнетаемый, умеет только ко всему прислушиваться и всему верить, а потому дает легко себя обмануть, увлечь, ограбить и поработить. Божий народ первым идет по тернистому пути, чтобы протоптать вам, фарисеям, дорогу и сделать ее более легкой. Простые люди приветствуют вас в синагогах и школах, а вы презираете их, называете их грешниками и надменно относитесь к ним, считая недостойными Божьей милости. Вы натягиваете на себя наряд лицемерия в жажде вкусить суетной славы. Уходи прочь отсюда, порождение ехидны!

Иоанн закончил свою пламенную речь и взмахнул рукой. Фарисей снова втянул голову в плечи и съежился. Бормоча ругательства, он спрятался в толпе.

Глава 7

Симон обернулся к Тувии и прошептал:

– Ты слышишь, о чем он говорит? Нам не привлечь его на нашу сторону. Он непримирим и призывает к состраданию. Он выступает против любого террора и насилия.

– Слышу, – тихо подтвердил Тувия, который и сам понял всю бесполезность задуманного, – но я все равно попытаюсь.

Долго длился разговор Иоанна с людьми. Когда он закончил, многие пошли прочь – кто пешком, а кто-то – усевшись на повозки. Оставшиеся же на берегу люди по очереди подходили к сидящему на камне крестителю, присаживались перед ним и рассказывали о своих грехах. Иоанн внимательно выслушивал каждого, потом клал худую руку на голову кающегося человека, шептал молитву и отпускал от себя. Наконец возле него остались только те, кто желал креститься в водах Иордана. Иоанн внимательно оглядел их и остановил взгляд на зелотах.

– Что же вы стоите вдалеке? Я вижу, что вы пришли ко мне не случайно. Расскажите, что привело вас сюда, братья мои? – поинтересовался он, когда юноши подошли к нему. Взгляд крестителя был понимающим и участливым.

– Мы не можем вести разговор при всех, – важно ответил Тувия. – Позволь нам поговорить с тобой, когда народ разойдется.

– Хорошо, – ласково ответил Иоанн и повернулся к толпе: – Братья мои! Войдите же в реку и окунитесь в нее. И да смоются ваши грехи и нечистые помыслы! Господь отпускает вам все грехи ваши! Идите с миром, братья!

Люди послушались и стали входить в воду – одетыми или нагими. Они окунались в быструю холодную воду, вздрагивали от ее прикосновения и выходили на берег. Спустя время народ разошелся.

Иоанн остался сидеть на камне, задумчиво глядя на реку. Зелоты приблизились и присели перед ним, расстелив свои плащи.

– Я знаю, зачем вы пришли ко мне, добрые люди, – обратился Иоанн к юношам, испытующе глядя на них. – Достаточно поглядеть на ваши взволнованные лица и горящие глаза, чтобы понять, что ваши сердца сжигает пламя мести. Скажите мне, верно ли я угадал?

Грустная мягкая улыбка коснулась его губ.

Зелоты растерялись. Неожиданно они почувствовали себя виноватыми перед этим великим и странным человеком. Симон невольно поглядел на спокойные сильные руки крестителя, лежащие на коленях. Неожиданно ему пришла в голову мысль, что если бы сейчас он прижался разгоряченным лбом к этим добрым и прощающим рукам, ему стало бы легче: исчезла бы невыразимая тоска, давно терзавшая его мечущуюся в поисках истины душу. Ему захотелось исповедаться и услышать от крестителя слова прощения и утешения. Сердце юноши гулко забилось, словно птица, желающая вырваться из клетки. «Что со мной происходит?» – в смятении подумал он.

– О чем же вы хотели мне поведать? Что попросить? – ласково спросил Иоанн, как будто угадав напряженное душевное состояние секариев.