Салон "Забвение"

Наконец началась служба, и Кэл вместе со всеми принялся речитативом распевать гимны. Поглощенный этим занятием, он не сразу обратил внимание на отсутствие священника. Текст Священного Писания читал бесплотный голос, таинственно звучащий под сводами, словно сам Господь незримо присутствовал на службе. Потом на кафедру поднялась хрупкая пожилая женщина в темно-синей мантии. Ее седые волосы были собраны в пучок. Спокойным домашним голосом она начала читать проповедь. О Содоме и Гоморре не было сказано ни слова.

Внезапно Кэл обратил внимание, что большая голограмма за ее спиной, изображающая мертвого Христа, лежащего на мраморной плите, на самом деле была динамичной, только изменялась очень медленно. Глаза Иисуса постепенно открылись, а вокруг бровей появились морщинки, которых раньше не было.

Женщина, которую звали пастор Вельден, — это Кэл узнал из церковного компьютера — начала службу; одновременно с этим рука Христа коснулась края плиты.

На экране компьютера появилось предложение внести пожертвование на благоустройство храма. Сумма взноса определялась в зависимости от дохода, размера семьи и других факторов. Кэл вставил банковский стержень в приемную щель «сборника гимнов»; одновременно с этим на экране появилась статистика пожертвований — вклад Кэла был одним из самых мизерных, в то время как кто-то неизвестный внес едва ли не пять процентов от общей суммы — столько Кэл не заработал бы и за несколько месяцев.

Голографический Иисус уже перебросил обутые в сандалии ноги через край мраморного саркофага и, когда под сводами поплыл мелодичный хорал, встал во весь рост. Кэлу почудилось, что он вот-вот улыбнется и помашет прихожанам рукой.

Кэл подождал, пока из храма выйдут первые ряды, а вместе с ними и Пауло Фролл, потом смешался с толпой и тоже направился к выходу. Красочная голограмма изображала расступившиеся воды Красного моря. Кэл инстинктивно ускорил шаг, боясь замочить ноги. После всего этого великолепия стены коридора выглядели уныло и однообразно.

У выхода пастор Вельден пожимала руки прихожанам.

— А вы у нас впервые, — сказала она, увидев Кэла.

— Да, в самом деле, — ответил он. — Скажите, ночные службы у вас бывают?

Она отрицательно покачала головой.

— Только на Рождество и Пасху. В обычные дни последняя начинается в девятнадцать ноль-ноль.

Кэл поблагодарил ее и вышел, с удивлением отметив про себя, что она в гриме, а на ногах у нее — сандалии. Пауло Фролл уже ушел.

— Ну что, спас свою душу? — поинтересовался Винсент, когда они отошли на достаточное расстояние от церкви.

— Может — да, может — нет. Но по крайней мере кое-чему научился.

— Да что ты говоришь? Поднаторел в религиозных доктринах?

— Нет. Зато теперь я точно знаю, что никогда здесь не был. Давай-ка теперь прощупаем другую линию. Где тут можно проследить финансовые трансакции?

Такое заведение нашлось. Сразу за церковью располагалось невзрачное здание; народу было немного, и через несколько минут Кэл уже излагал свою просьбу молодому человеку с заурядным лицом, стоящему за стойкой.

— Дайте-ка я повторю, чтобы убедиться, что правильно понял вас, — сказал тот, почесывая переносицу. — Вы анонимно переводили кому-то деньги и теперь хотите выяснить, кто этот человек. Имени его вы не знаете.

— Совершенно верно, — радостно подтвердил Кэл.

По крайней мере парень отнесся к его просьбе серьезно.

— Ну что же, это вполне возможно. Но вам придется на время отказаться от своих прав на невмешательство в частную жизнь.

— Согласен, — ответил Кэл.

Клерк набрал несколько команд, и на стойку лег внушительного вида документ. Кэл быстро проглядел его и оставил отпечаток пальца.

— Отлично, — подытожил клерк, записав номера двух последних банковских перечислений. — Через несколько дней все будет готово, тогда и расплатитесь.

— Через несколько дней? Но мне нужно знать это срочно!

Клерк удивленно приподнял брови.

— Сожалею, быстрее не получится. Сами знаете, бумажная волокита…

— Но вы можете по крайней мере позвонить мне, когда получите результат?

За эту услугу пришлось заплатить отдельно; уходя, он заметил на стене видеокартинку: малыш, сидящий на горшке. Подпись гласила: «Никакая работа не закончена, пока не закончена работа над бумагой».

Выйдя на улицу, Кэл задумался, не появиться ли на работе. Если и дальше уделять ей так мало внимания, его запросто могут уволить, однако сейчас такая перспектива его мало волновала. К своему боссу, Тому Хорвату, он питал исключительно дружеские чувства и надеялся, что тот его не выгонит.

Гораздо больше Кэла беспокоила проблема личности Доминго — до сих пор он почти не продвинулся в этом направлении. Поразмыслив немного, он решил рискнуть.

В информационном агентстве он спросил Мишель Гарни, и секретарша предложила ему подождать ее в кабинете — Мишель отошла всего на несколько минут и вот-вот должна вернуться. Просьбу назвать свое имя Кэл проигнорировал.