Сальватор

– Кучера я нанял ровно в четыре часа дня. Это я говорю вам для того, чтобы он не содрал с вас лишнего. Мы договорились с ним об оплате из расчета пять франков в час. Можете ездить на нем сколько хотите.

– Как? – вскричал господин Жерар, не в силах справиться с привычкой на всем экономить. – Вы не заплатите кучеру?

– Ха! – сказал Жибасье. – Если я заплачу за фиакр, то в чем же будет шутка?

Затем низко склонился в гротескном поклоне.

– До свидания, честнейший мсье Жерар, – сказал он.

И исчез.

Господин Жерар был ошеломлен.

– Так куда теперь ехать, хозяин? Напоминаю, меня наняли в четыре часа дня по пять франков в час, да еще и за порожний рейс обратно!

Господин Жерар решил было рассердиться на кучера. Но потом подумал, что этот добрый человек был здесь совершенно ни при чем: его наняли, договорились о цене, он и поехал.

Таким образом, в глазах господина Жерара во всем был виновен один только Жибасье.

– В Ванвр, – сказал он. – Однако пять франков в час, дружок, деньги немалые.

– Ах! Будьте любезны заплатить мне немедленно, – сказал кучер. – В такую погоду лучше рассчитаться на месте.

Господин Жерар высунулся из окошка и взглянул на небо.

Над заставой Вожирар действительно собиралась гроза. На горизонте уже слышались глухие раскаты грома.

– Нет, – сказал господин Жерар, – везите-ка меня в Ванвр, дружок, да как можно скорее!

– О! Поедем так быстро, как сможем, хозяин, – ответил кучер. – У бедных животных всего четыре ноги, и они не могут сделать больше того, что могут.

Взобравшись на свое место, кучер, ворча, поворотил коней, и карета покатила в сторону Ванвра.

Глава СIII Что господин Жерар обнаружил, а вернее не обнаружил по возвращении в Ванвр

Оставшись в одиночестве, покачиваясь в увлекаемой двумя карими жеребцами карете, господин Жерар с головой ушел в свои мысли.

Первой из тех, что пришли ему в голову, было поехать к господину Жакалю и потребовать от того удовлетворения за шутку, которую сыграл с ним его подчиненный.

Но господин Жакаль имел привычку в разговоре с достойным господином Жераром прибегать к такому насмешливому тону, что от него филантроп чувствовал себя не в своей тарелке. И те минуты, которые он проводил в обществе начальника тайной полиции, были самыми мучительными в его жизни.

Да и на кого он будет похож? На школьника-ябеду, пришедшего жаловаться учителю на одного из своих товарищей.

Ибо, несмотря на то, что господин Жерар старался не считать Жибасье своим товарищем, он должен был признаться самому себе в том, что как бы далеко и высоко он ни старался отпихнуть от себя честь быть ему товарищем, это название, подобно Сизифову камню, снова к нему возвращалось.

И посему он очень скоро решил поскорее вернуться домой в Ванвр.

С господином Жакалем он виделся не так давно, и очень скоро должен настать час их новой встречи, поскольку, как напомнил ему Жибасье, ему приходилось встречаться с начальником тайной полиции дважды в неделю.

Кроме того, у него было неясное предчувствие, что что-то угрожало ему именно в Ванвре.

Какими бы убедительными ни были доводы Жибасье, господин Жерар не допускал того, что Жибасье мог считать себя настолько близким его другом, чтобы быть так глубоко оскорбленным из-за простой забывчивости.

Во всем этом деле таилось нечто странное.

Ведь в том положении, в котором находился господин Жерар накануне казни человека, который должен быть лишен жизни за совершение преступления, совершенного им, господином Жераром, все, что было неясным, было опасным.

И поэтому господин Жерар стремился вернуться в Ванвр и одновременно боялся туда вернуться.

Но лошади, которые на дорогу от Ванвра до заставы Апфер потратили час с четвертью, по причине усталости доставили его от заставы Апфер в Ванвр за полтора часа.

И понапрасну все приближалась гроза, понапрасну гремел, перекрывая стук колес, гром, понапрасну молнии освещали время от времени своим тусклым светом потерянный в темноте пейзаж, – кучер лошадей хлестать не собирался, лошади шага своего не ускоряли.

Когда господин Жерар вылез из кареты перед домом и рассчитался с кучером, часы пробили десять раз.

Господин Жерар терпеливо дождался, пока кучер тщательно пересчитает деньги и лошади тихим шагом двинутся в направлении Парижа.

И только тогда он обернулся и посмотрел на дом.

Дом был в полной темноте.

Хотя ни один ставень не был закрыт, нигде не было видно света.

Это было и неудивительно: время позднее, гости, вероятно, уже разошлись по домам, а слуги, наверное, сидели на кухне.

А окна кухни выходили в сад.

Господин Жерар поднялся по ступенькам, которые вели к парадной двери.

Когда он поднимался, ему показалось в кромешной темноте, что дверь дома была открыта.

Он вытянул руку: дверь и вправду была распахнута.

Это было большим упущением слуг: как они могли в такую ночь, когда небо готовилось к страшной схватке с землей, оставить открытой дверь и ставни на окнах!

Господин Жерар решил, что устроит им за это разнос.

Войдя в дом, он запер за собой дверь и оказался в полной темноте.