Сальватор. Части 3, 4

Нотариус, казалось, ничего не слышал; он стоял, глядя себе под ноги и свесив голову на грудь; застывшие руки его были словно приклеены к телу, как у манекена; подавленный, ошеломленный, уничтоженный, он был похож на последнего грешника перед карающим архангелом во время Страшного суда.

Сальватор похлопал его по плечу, чтобы вывести из оцепенения, и спросил:

— О чем это мы задумались?

Нотариус вздрогнул, словно его коснулась рука жандарма в суде присяжных. Он поднял на собеседника затравленный, испуганный, бессмысленный взгляд, потом снова уронил голову на грудь и вернулся в прежнее состояние мрачного отчаяния.

— Эй, метр мошенник! — окликнул его Сальватор; вид этого человека вызывал у него только отвращение. — Давайте говорить мало, но быстро и вразумительно. Я вам сказал и повторяю, что мне нужны пятьсот тысяч франков завтра к девяти часам утра.

— Это же невозможно! — едва слышно пролепетал нотариус, не поднимая головы, чтобы не встретиться взглядом с молодым человеком.

— Это ваше последнее слово? — спросил Сальватор. — Брать легче, чем отдавать, верно? А мне они очень нужны.

— Клянусь вам… — попытался было возразить нотариус.

— Ну вот, еще одна клятва! — презрительно усмехнулся Сальватор. — Уже третья за последние полчаса, и я верю ей не больше, чем двум предыдущим. В последний раз — слышите? — спрашиваю: угодно ли вам передать пятьсот тысяч франков, о которых я вас прошу?

— Дайте мне хотя бы месяц, чтобы собрать их!

— Я вам уже сказал, что они мне нужны завтра в девять часов утра. Я сказал — в девять; в десять будет уже поздно.

— Повремените хотя бы неделю!

— Ни часа, говорю вам!

— Это просто невозможно! — в отчаянии вскричал нотариус.

— В таком случае я знаю, что мне делать, — сказал Сальватор и двинулся к двери.

Видя это, нотариус вернулся к жизни, опередил Сальватора и преградил ему путь.

— Ради Бога, господин де Вальженез, не губите меня! — взмолился он.

Сальватор с отвращением от него отвернулся, отстранил его рукой и шагнул к двери.

Нотариус снова забежал вперед, схватился за ручку двери и вскричал:

— Господин Конрад! Именем вашего отца, питавшего ко мне дружеские чувства, спасите меня от бесчестья!

Он произнес эти слова едва слышно.

Сальватор оставался непоколебим.

— Дайте пройти! — приказал он.

— Еще одно слово, — не унимался нотариус, — в эту дверь войдет не только гражданская, но и реальная смерть, если вы отворите ее со столь страшными намерениями. Предупреждаю, что я не только не переживу позора, но и не стану его дожидаться: как только вы выйдете, я пущу себе пулю в лоб.

— Вы? — недоверчиво спросил Сальватор, пристально глядя на нотариуса. — Это единственный благородный поступок, который вы могли бы совершить и именно поэтому никогда этого не сделаете.

— Я покончу с собой, — прибавил нотариус, — и, умирая, унесу ваше состояние с собой, а если вы дадите мне время…

— Вы глупец, — заметил Сальватор. — Разве мой кузен Лоредан де Вальженез не ответит мне за вас, как вы отвечаете за него? Прочь с дороги, говорят вам!

Нотариус упал молодому человеку в ноги, с рыданиями обхватил его колени и, обливаясь слезами, вскричал:

— Сжальтесь, добрый господин Конрад! Сжальтесь надо мной!

— Назад, негодяй! — оттолкнул его ногой молодой человек.

И он сделал еще шаг к двери.

— Я согласен, на все согласен! — завопил нотариус, хватая комиссионера за полу куртки и пытаясь его удержать.

Было самое время: Сальватор уже взялся за ручку двери.

— Ну наконец-то! Это было нелегко! — заметил Сальватор и вернулся на свое место у камина, а нотариус снова сел за бюро.

Усевшись, метр Баратто вздохнул; казалось, он сейчас снова впадет в апатию.

Сальватору это не понравилось.

— Ну-ка, поторопимся! Я и так потерял слишком много времени на это дело. У вас здесь есть необходимая сумма или ценности на эту сумму?

— В конторе я держу около сотни тысяч франков в экю, золоте, билетах, — сообщил нотариус.

Отперев сейф, он выложил на стол сто тысяч франков.

— А остальные четыреста тысяч? — спросил Сальватор.

— У меня здесь восемьсот тысяч франков или около того в ценных бумагах, купонах, облигациях, акциях и так далее и так далее, — ответил метр Баратто.

— Отлично! У вас целый день на то, чтобы обратить их в деньги. Предупреждаю, что мне нужна эта сумма в банковских билетах по тысяче или пять тысяч франков, а не в звонкой монете.

— Все будет исполнено, как вы пожелаете.

— В таком случае, пусть все будет в билетах по тысяче франков.

— Слушаюсь.

— Разложите пятьсот тысяч франков на десять пачек по пятьдесят тысяч каждая.

— Как вам будет угодно, — сказал нотариус.

— Хорошо.

— И нужны вам эти деньги…

— Завтра, не позднее девяти часов утра, как я уже сказал.

— Они будут у вас сегодня вечером.

— Еще лучше!

— Куда прикажете доставить?

— Улица Макон, номер четыре.

— Угодно ли вам сказать, как я должен вас спросить: я полагаю, вы живете под вымышленным именем, раз вас считают мертвым?

— Вы спросите комиссионера с Железной улицы, господина Сальватора.

— Сударь! — торжественно произнес нотариус. — Обещаю, что сегодня же вечером в девять часов я буду у вас.

— О, я в этом не сомневаюсь! — сказал Сальватор.