Сальватор. Части 3, 4

— Такой случай не представится, — возразил незнакомец. — И не надейтесь!

Господин Жакаль, потянувшийся было за табаком, замер при этих словах, так отчетливо обрисовавших его положение.

"Дьявольщина! — с чувством выругался он про себя. — Шутка зашла, кажется, дальше, чем я предполагал. Но кому вздумалось со мной шутить? У меня нет врагов, если не считать подчиненных. Однако никто из них не осмелился бы устраивать мне ловушку. Все эти люди сильны и смелы, когда они действуют сообща и под присмотром хозяина, а поодиночке глупы и трусливы. Во Франции есть только два человека, способных помериться со мной силами: Сальватор и префект полиции. Префекту я нужен в любое время, но особенно на время выборов; значит, он вряд ли заставит меня бесцельно кататься по улицам от полуночи до часу ночи. Раз это не префект, остается Сальватор. Ох, этот негодяй Жерар! Именно он втянул меня в это осиное гнездо! Из-за его подлости, трусости, оплошности я страдаю! Если я выпутаюсь, он за все мне ответит! Будь он в Мономотапе, я и там настигну этого висельника! Однако что задумал Сальватор? Как мое похищение или исчезновение могут помочь спасти Сарранти? Ведь именно с этой целью его друзья устроили мне прогулку в столь поздний час, хотя… Ах, я дурак! Ну, конечно! Он предвидел, что я прикажу его арестовать, и сказал своим друзьям: "Если в такое-то время я не выйду, значит, меня арестовали. Хватайте г-на Жакаля: он будет заложником". Да, черт побери, все так и есть!"

Господин Жакаль так обрадовался своей сообразительности, что потер руки, будто сидел в своем кабинете и только что со свойственной ему ловкостью обделал удачное дельце.

Господин Жакаль был по натуре артист; он занимался искусством ради искусства.

Вдруг что-то тяжелое со стуком упало на крышу кареты, и г-н Жакаль вздрогнул от неожиданности.

— О-о! Что это? — спросил он спутника.

— Ничего! — все так же кратко ответил тот.

И коляска покатила с невероятной скоростью, словно лишний вес должен был, вопреки всем законам динамики, облегчить ее (г-ну Жакалю могло бы показаться, что он едет по железной дороге, если бы железные дороги существовали в описываемую эпоху).

— Странно! Очень странно! — пробормотал г-н Жакаль, втягивая одну за другой две огромные понюшки табаку. — Карета, и так довольно тяжелая, судя по грохоту колес, едет еще быстрее, чем до того как ее нагрузили! Речная свежесть, а, с другой стороны, экипаж катится легко, будто женщина ступает по траве… Странно! Более чем странно!.. Очевидно, мы в открытом поле… Но в какой стороне? На севере, юге, востоке, западе?

Господин Жакаль очень надеялся отомстить за свое похищение, а потому направление интересовало его в эту минуту в тысячу раз больше, чем конечная цель путешествия. Его возбуждение достигло крайних пределов, и страстное желание, а главное — любопытство стали нестерпимыми: он забыл о предупреждении спутника и поднес левую руку к повязке на лице. Однако сосед не спускал с него глаз: сейчас же щелкнул затвор пистолета, г-н Жакаль торопливо опустил руку, и, притворившись, что ничего не слышал, самым естественным тоном спросил:

— Сударь! Не откажите еще в одной услуге: я буквально задыхаюсь. Ради Бога, позвольте мне глотнуть воздуху!

— Нет ничего проще! — заметил незнакомец, открывая справа от себя окно. — Только из-за вас и ехали с одним отворенным окошком, опасаясь сквозняков.

— Вы неслыханно добры, — поспешил сказать г-н Жакаль, съежившись под порывом холодного ночного воздуха. — Однако мне бы не хотелось злоупотреблять вашей любезностью. Я боюсь, что этот сквозняк — а я действительно ощущаю сквозняк! — может быть вам вреден или даже просто неприятен, и умоляю не принимать мою просьбу всерьез.

— Отчего же, сударь, — возразил незнакомец. — Вы пожелали, чтобы я открыл это окно: оно останется открытым.

— Тысячу раз вам благодарен, сударь, — отозвался г-н Жакаль, не пытаясь продолжить разговор, который, по-видимому, его спутник поддерживал с большой неохотой.

Полицейский опять погрузился в размышления.

"Да, — думал он, — это рука Сальватора. Глупо было бы в этом сомневаться. Люди, с которыми я сейчас имею дело, не похожи на остальных. Они выражаются вежливо, хотя и немногословны. Внешне у них приятные манеры, но, кажется, настроены они весьма решительно и далеко не по-христиански. Итак, похищением я обязан Сальватору. Да, я был прав: он предвидел, что его могут арестовать. Какая жалость, что такой ловкий человек до такой степени честен! Этот чудак знает чуть ли не весь Париж, да что там Париж — всю Францию, не говоря уже о карбонариях Италии и иллюминатах Германии. Настоящий дьявол! Надо было обращаться с ним поосторожнее. Он же дал мне понять, перед тем как уйти: "Вы знаете, что будет с тем, кто прикажет меня арестовать". Да, я был предупрежден, ничего не скажешь! Проклятый Сальватор! Чертов Жерар!"

Вдруг г-н Жакаль радостно вскрикнул.

Его осенило, и как он ни умел владеть собой, он не сдержался.

— Ах! — вырвалось у него.

— Что еще? — спросил сосед.

Господин Жакаль решил извлечь пользу из собственной неосторожности.