Сальватор

Жибасье подумал, что, как бы скоро это приказание ни было исполнено, он успеет поужинать, пока его попутчик осмотрит новый экипаж, сторгуется и перенесет в него свой багаж. Наш осмотрительный герой никогда не упускал возможности подкрепиться, а у него с восьми часов утра, то есть с самого Келя, и крошки во рту не было (хотя в случае необходимости его желудок мог соперничать в воздержанности с желудком верблюда).

Очевидно, г-н Сарранти счел за благо последовать примеру благородного мадьяра; и вот оба путешественника, как и утром, сели за разные столы, звякнули в колокольчик, подзывая официанта, и с интонацией, указывавшей на похвальное единство во взглядах, приказали:

— Официант, ужинать!

II ГОСТИНИЦА «ВЕЛИКИЙ ТУРОК» НА ПЛОЩАДИ СЕНТ-АНДРЕ-ДЕЗ-АР

Для тех из наших читателей, кого удивило то обстоятельство, что г-н Сарранти отклонил предложение г-на Жибасье — столь приемлемое для человека, который торопится, — скажем: если и есть кто-нибудь хитрее сыщика, преследующего человека, так это именно преследуемый.

Возьмите, к примеру, лисицу и борзую…

В душе у г-на Сарранти зародились пока еще неясные подозрения относительно этого мадьяра, что так плохо говорит по-французски, но в то же время вразумительно отвечает на все вопросы, и, напротив, когда к нему обращаются по-немецки, по-польски или по-валашски (а этими тремя языками г-н Сарранти владел в совершенстве), тот невпопад отвечает «ja» или «nein»[1], сейчас же кутается в свою губу и прикидывается спящим.

После того как г-н Сарранти был вынужден проехать в его обществе полтора льё от места, где разбилась карета, до гостиницы, где только что был заказан ужин, он лишь укрепился в своих подозрениях и решил во что бы то ни стало обойтись без помощи любезного, но весьма скупого на слова попутчика.

Вот почему он потребовал новый экипаж, не имея возможности дожидаться, пока починят разбитую карету, и не желая продолжать путь в обществе благородного венгерца.

Жибасье был слишком хитер, чтобы не заметить этого недоверия, и тут же, прямо за ужином, приказал немедленно закладывать лошадей, объяснив это необходимостью прибыть на следующий день в Париж, где его с нетерпением ожидает посол Австрии.

Когда карета была готова, Жибасье, величественно выпрямившись, кивнул на прощание Сарранти, надвинул меховой колпак по самые уши и вышел из гостиницы.

Раз г-н Сарранти торопится, вполне вероятно, что он выберет кратчайший путь, во всяком случае до Линьи. Там, очевидно, он оставит Бар-ле-Дюк справа и по ансервильской дороге отправится через Сен-Дизье в Витри-ле-Франсе.

А вот что будет после Витри-ле-Франсе? Отправится г-н Сарранти в объезд через Шалон или изберет прямой путь через Фер-Шампенуаз, Куломье, Креси и Ланьи?

До Витри-ле-Франсе разрешить этот вопрос г-ну Жибасье было не под силу.

Он приказал ехать через Туль, Линьи, Сен-Дизье, однако в полульё от Витри остановил форейтора, посовещался с ним, и спустя несколько минут его карета оказалась на боку с перебитой передней осью.

Жибасье провел полчаса в этом плачевном положении, так хорошо известном и, следовательно, столь же хорошо понятном г-ну Сарранти, почтовая карета которого показалась наконец на подъеме.

Подъехав к опрокинутому экипажу, г-н Сарранти выглянул из кареты и увидел на дороге мадьяра: призвав на помощь форейтора, тот безуспешно пытался привести свой экипаж в порядок.

Со стороны г-на Сарранти покинуть Жибасье в подобном затруднении было бы нарушением всяких приличий, ведь при таких же обстоятельствах Жибасье предоставил в его распоряжение собственный экипаж.

Итак, он предложил мадьяру место в своей карете, что Жибасье и принял с замечательной скромностью, предупредив, что будет стеснять своим присутствием его превосходительство г-на де Борни (под этим именем путешествовал г-н Сарранти) только до Витри-ле-Франсе.

Необъятных размеров багаж мадьяра перенесли в карету г-на де Борни, и двадцать минут спустя они уже были в Витри-ле-Франсе.

Карета остановилась у почтовой станции.

Господин де Борни спросил свежих лошадей, Жибасье — какую-нибудь двуколку, чтобы продолжить путь.

Станционный смотритель указал на старый кабриолет в сарае; похоже, Жибасье остался доволен экипажем, несмотря на его ветхость.

Не беспокоясь больше о судьбе попутчика, г-н де Борни откланялся и приказал кучеру следовать в Фер-Шампенуаз, как и предвидел Жибасье.

Наш мадьяр сторговался со станционным смотрителем и пустился в путь, наказав форейтору ехать той же дорогой, что и его прежний попутчик.

Он обещал форейтору пять франков в награду, если они нагонят карету.

Тот пустил лошадей во весь опор, но Жибасье прибыл на следующую станцию, так никого и не встретив на дороге.

Там он расспросил станционного смотрителя и узнал, что никто не проезжал со вчерашнего дня.

Стало ясно: Сарранти, заподозрив неладное, во всеуслышание приказал кучеру ехать через Фер-Шампенауз, а на самом деле выбрал шалонскую дорогу.

Жибасье остался позади Сарранти.

Нельзя было терять ни минуты, чтобы приехать в Мо раньше его.