Салыуй

«По-хорошему, надо ехать за милицией, — думал Иван, и тотчас в голове его рисовался тот хаос, в который погрузится станция, вопросы, вопросы, вопросы… — Но всплывёт золото, а хуже, если та чёртова штуковина, которую Чавач нашёл — как это объяснять?» Иван никак не мог убедить себя, что есть уже основания для подозрений в сторону Егора, и тем более отвергал всякую мысль о том, что юноша может быть опасен. Начальнику станции хотелось, чтобы всё оказалось несчастным случаем, а лучше — какой-нибудь глупостью или розыгрышем суетливого стажера, который сейчас вернётся, постучит в ворота и получит от Ивана семиэтажное морское приветствие.

Перед восходом, когда достаточно посветлело, Иван завёл катер и четырежды прошёл вдоль берега, сначала подальше, затем приближаясь к станции. Ничего не найдя, он вернулся и обнаружил, что «буханки» нет: ворота были открыты, геологи уехали.

— Ну что, паника в джунглях?! — бросил Иван в сторону ворот и, не закрывая их, пошёл к домику Егора.

Внутри никого не было. В домике стоял сильный запах, сладковатый, незнакомый. Не став искать его источник, Иван вышел на маленькое крылечко.

— Егор! — позвал он.

Солнце уже вылезло из-за лесистых пологих вершин, на землю легли длинные утренние тени. Со старой сосны дважды цвикнул поползень; пролетела стрекоза. Ударив рука об руку, начстанции спустился, подошёл к «Пелле». Он перевернул лодку и тщательно осмотрел каждый уголок. «Эти ребята приедут с милицией, — размышлял Иван, сидя в стоящей на траве лодке. — Лучше бы до того времени понять, что стряслось». Иван готовился защищать Егора, не осознавая своих намерений, не понимая своих чувств. Надо было срочно отыскать его, убедить рассказать.

Иван знал, что юноша ходил иногда вдоль берега до самой сплавины. Там, на поросшем мхами и корявой берёзой ковре, Егор искал какие-то растения, приносил в своих самодельных мешочках, сушил. Но до сплавины пешком часа полтора. Да и там ли Егор? «Не годится», — отвёл этот план Старорук. Он поднялся, вылез из лодки, подошёл к берегу и зачерпнул воды, чтобы умыться. Протягивая руку снова, Иван вдруг увидел, что метрах в пяти от берега по воде идут красноватые разводы. Нахмурившись, он встал, прищурился: похоже было на кровь.

— Х-хурма на блюде… — процедил Иван. Он крутанулся, чтобы бежать за сапогами и багром, и тут же застыл: позади него стояла Настя.

— Ты что здесь? — спросил Иван сделавшимся сухим и хриплым голосом. — К Егору?

— Да. Он сказал, что ему нужна помощь…

— Помощь! Нужна. Что он рассказывал? Про стажера, геолога, Семёном звать, — рассказывал?

Девушка мотнула головой:

— Просто сказал, чтобы я шла сюда.

— Непонятно ни-чер-та.

За спиной Ивана плеснула вода. Звук повторился. Лицо девушки переменилось, и Иван обернулся, чтобы узнать причину.

Из озера торчала рука.

Слепленные горстью пальцы, гладкая блестящая кожа с рисунком — всё то же, что и у закопанной в овраге находки. До неё было метров шесть-семь. Иван шагнул вперёд, раздумывая, что делать. Рука шевельнулась и стала подниматься из воды. Показался локоть, предплечье… Начальник станции, сжав зубы, ожидал появления из воды тела, тела человеческого, но следом вышел второй локоть.

Рука двинулась к берегу. Закричала девушка. Иван схватил из лодки весло, замахнулся, но странное существо (кем или чем бы оно ни было) вдруг изогнулось и скрылось под водой. В километре от берега столбом взметнулась вверх вода. К берегу покатили одна за другой волны. Странные низкие звуки, похожие на те, что раздаются порой в трюмах больших судов, расползались над озером. Небо мрачнело, затягивалось какой-то неестественной серостью, похожей больше на рваный туман или дым, но не на облака. Иван взял окаменевшую от страха девушку за руку и потащил за собой к «спасовке».

На пирсе стоял Егор.

В одних шортах, с мокрыми волосами, облепившими голову, он стоял на самом краю, поставив правую ногу на покрытую бордовой краской трубу — бортик пирса. Залаял Чавач. Он лаял от будки, не вытягивая цепь, будто боялся добежать даже до того места, где стоял его хозяин.

— Пойдём. Надо скорее идти, — произнёс юноша. Он вытянул руку. Вода капала с него на доски, тело блестело в переменчивом, исчезающем солнечном свете. Он обращался к Насте, смотрел ей в глаза, и девушка не могла отвести взгляда.

— Ну хорош! — крикнул Иван, вставая перед девушкой. Страх — неизбежный спутник любого человеческого существа — рос внутри Ивана, но, преломляясь призмой характера и опыта, действовал иначе, вызывал не панику, а колебания, неуверенность.

Егор снова поднял правую руку, согнул её, разогнул. Рука начала удлиняться, между плечом и локтем на ней появился ещё один сустав. Коснувшись пирса пальцами темнеющей на глазах, становящейся похожей на рыбу или змею руки, Егор шагнул вперёд:

— Надо скорее идти.

— Ты не Егор, — тихо произнёс Иван; он повернулся к Насте и повторил: — Это не Егор… Давай в дом!