Сам без оружия

Щепкин обернулся. В нескольких шагах от него стоял рослый юноша. Тщательно уложенные темные волосы, правильные черты лица, легкая полуулыбка на губах. Чистый хорошо отутюженный костюм, надраенные туфли. В руках юноша держал две книги, верхняя открыта.

Рядом с ним средних лет мужчина с небольшой тростью. Смотрит на юношу с укором и интересом.

— Всеволод, тебе исполнилось шестнадцать лет! В этом возрасте к человеку должно прийти понимание, что читать книгу на ходу — значит проявлять неуважение не только к автору, но и к самому себе. Даже если это не самая интересная книга…

— Ну конечно, ты прав, папа, — с лукавой улыбкой ответил юноша. — Но разве желание открыть книгу может быть проявлением неуважения? Я считаю, наоборот, это как раз проявление интереса. Даже если книга не самая хорошая. Нет?

Мужчина покачал головой.

— Логика не должна идти вразрез с нормами поведения.

— Разве это возможно? Логика, если она настоящая, всегда следует нормам. Ты сам меня этому учил.

Из подъезда соседнего здания выбежал невысокий господин с выпирающим брюшком и пенсне на носу.

— Владимир Александрович, Владимир Александрович, я забыл вам сказать… фу!

Толстячок догнал мужчину, схватил его за запястье.

— Насчет ваших лекций. Я думаю, мне удастся договориться…

Мужчина улыбнулся, став вдруг удивительно похожим на своего сына.

— Лев Андреевич, помилуй бог! Я же лишен права преподавать! Как вы сможете…

— Владимир Андреевич, вы профессор! Вы прекрасный педагог, как вас можно лишить права делиться своими знаниями? Я перезвоню вам завтра. Хорошо?

Толстячок вcплеснул руками и убежал.

Юноша с улыбкой следил за ним, а потом повернулся к отцу.

— Значит, ты возвращаешься на кафедру?

Владимир Андреевич снял пенсне, протер их платком и водрузил на нос.

— В империи инакомыслие лечат только одним способом — отлучением от дела. Или отправкой в ссылку. В конце концов, это приведет к гибели не только самой империи.

— Ты не преувеличиваешь, пап?

Мужчина посмотрел на книги в руках сына.

— Профессора Владимирова обвиняли в близости к социал-демократам, но никогда в преувеличении и глашатайстве. Нам пора, Всеволод.

Они обогнали Щепкина и пошли дальше по улице, о чем-то оживленно разговаривая.

Капитан проводил их взглядом. Вдруг позавидовал чужим семейным проблемам. Книги, кафедра, споры о логике и порядочности. Этот юноша станет юристом, экономистом, а может быть, филологом. И будет счастлив в жизни, никогда не столкнется ни со шпионами, ни с контрразведкой, даже таких слов не узнает. Разве что из бульварных романов.

Капитан вытащил часы, посмотрел на них и пошел к входу ресторана. Пора вернуться к насущным делам. Как говорили древние — каждому свое. Кому снимать фильмы, кому читать лекции, постигать науки, а кому-то ловить шпионов и возвращать секретные документы.

13

Василий всегда заказывал один и тот же столик на втором этаже в конце зала. Он стоял в углу и был отделен от других клумбами с цветами и стойками. Здесь можно говорить без опасения быть подслушанным соседями. Если этого казалось мало, можно попросить официантов поставить раздвижную загородку, тогда столик и вовсе будет незаметен.

Заказывая сегодня стол, капитан так и попросил — поставить загородку и сервировать стол как положено — для обеда, только без спиртного.

Щепкин первым пришел в ресторан, а через десять минут подоспели Гоглидзе и Белкин.

— Диана сейчас будет, я ей позвонил, — сразу сказал ротмистр, отодвигая стул.

— Постимся? — указал на графин с водой Белкин.

— Хватит и вчерашнего, — хмыкнул Щепкин. — Вчера напились, сегодня ни капли. Тем более у нас режим.

Поручик нарочито вздохнул. Вчера они пили «водку», сегодня, видимо, придется пить такую же.

— Закажем или Диану подождем? — поинтересовался ротмистр.

— Я уже все заказал. Хороший обед, десерт. — Щепкин покосился на Белкина, улыбнулся. — Чтобы компенсировать горячительное. Подождем немного. Лишь бы наша танцовщица не запоздала…

Капитан взглянул на часы, посмотрел в сторону лестницы и увидел застывшего официанта, готового подойти по первому требованию важных гостей. Что гости важные, он знал, компания не первый раз здесь обедает. И хотя никто не говорил, откуда эти люди, официант догадывался, что они отнюдь не клерки торговой компании.

Диана появилась через пятнадцать минут. Как всегда, в красивом наряде, подчеркивающем ее стройную фигуру, в шляпке с вуалью. Кивком головы поздоровалась со всеми, села на заботливо отодвинутый Гоглидзе стул, бросила перчатки на небольшой столик, сложила туда же сумочку и шляпку. Чуть прищурясь, посмотрела на лампу под потолком.

— Попросите убавить. А лучше пусть зажгут свечи. У меня что-то голова побаливает и глаза после ночи яркий свет не переносят.

Щепкин подозвал официанта и попросил принести свечи, а верхний свет приглушить. Официант кивнул и исчез. Через минуту вернулся с канделябрами, установил их на специальных подставках, зажег свечи и с поклоном поинтересовался, хорошо ли так?

— Вполне, — ответил капитан. — Можете подавать.