Сам о себе

Интересно, что как-то, наблюдая игру в теннис, Мейерхольд сказал: «Как эта игра полезна для актера. Не говоря уже о физическом всестороннем развитии, она как бы учит своеобразному общению с партнером. Смена ее ритмов, нападение, сокрушающий смэтч или уход в защиту и смена темпоритмов напоминают идеальную актерскую схватку на сцене, учат актерскому диалогу, аналогичной словесной борьбе и развивают вкус к остроте и ощущению разнообразия ритмов в таком диалоге. Как и фехтование, теннис воспитывает вкус к активной и своеобразной цепкости в схватке партнеров на сцене. Удары мяча как бы заменяются активным движением и жестом на сцене».

Иной раз я выходил из театра, особенно после малоудачной репетиции, усталый, порой подавленный, и думал: «Скорее бы добраться домой и лечь. Сейчас идти на каток? Абсурд». Но раз или два по дороге я заставил себя зайти на каток. И что же? Покатавшись, поскользив по льду около часу и сняв коньки, легкой походкой я продолжал путь домой и вдруг, ощутив эту легкую походку, я вспомнил, как я плелся на каток, как устал после репетиции, и недоумевал, куда девалась усталость. Та, главным образом, мозговая усталость куда-то вовсе уходила или в крайнем случае сменялась уже другой, физической усталостью, после которой так приятен заслуженный и полноценный отдых.

Мне очень хочется привить актерской молодежи любовь к спорту и воздуху еще и потому, что работать всю жизнь актеру приходится на репетициях и спектаклях главным образом в душных помещениях. Какая ужасная духота в театрах бывает летом! Репетиции часто идут при закрытых окнах, так как мешает шум с улицы.

А тут еще собрания, заседания, концерты в еще более душных залах.

Мне хочется посоветовать еще одну дружбу с воздухом, к которой я пришел, к сожалению, когда я, в силу возраста, уже должен был сократить занятия по физкультуре и когда моя занятость сильно лимитировала эти занятия. Я стал спать на открытом воздухе летом и зимой. Когда я имею возможность, я сплю ночью на открытой террасе, зимой в теплом мешке (совсем как в «Безумном дне»), а летом просто под одеялом. Поверьте мне, что один такой сон стоит нескольких дней отдыха и удивительно восстанавливает силы. Молодые актеры мне часто говорят: «Что вы! У нас нет времени заниматься физкультурой и спортом. Мы заняты с восьми часов утра до поздней ночи». Я отвечаю: «А зубы у вас есть время чистить? Так вот: забронируйте один час для спорта и открытого воздуха и от этого часа и танцуйте. Все остальное, как бы оно ни было важно, – после этого часа. Так как в этом часе – источник жизни».

Глава XIX

«Три вора». Смерть матери. Интерлюдия – лето 1922 года. Письмо Мейерхольда. «Не рыдай». Первый уход от Мейерхольда. Первая студия MXAT. «Герой» Синга. «Укрощение строптивой». Чехов и другие. Горькие мысли

После триумфа «Грозы» и «Великодушного рогоносца» я не мог избежать некоторого головокружения от успехов. Но головокружение это никак не влекло к успокоению на лаврах и хотя бы к небольшому отдыху. Сейчас диву даешься, когда вспомнишь, что через месяц после «Рогоносца» я уже играл в летнем театре «Аквариум» Тапиоку в пьесе «Три вора» по роману Нотари. Пьеса, согласно обычаям летних театров, была поставлена Закушняком в десять—пятнадцать дней, скромно, но убедительно и остроумно, и имела успех, которому предстояло развиться в дальнейшем, сначала в новой ее постановке года через два в возобновившем свою деятельность Театре имени В. Ф. Комиссаржевской под руководством В. Г. Сахновского, а потом в фильме «Процесс о трех миллионах» режиссера Я. А. Протазанова.

Так был окончен памятный и знаменательный для меня сезон 1921/22 года.

На этом взлете меня постигла катастрофа. Моя мать, только полгода тому назад выходившая меня от брюшного тифа, той весной также выходила от сыпного тифа приехавшую с Украины мою двоюродную сестру, поставила ее на ноги, а сама заразилась сыпняком и умерла.

Так страшно кончился для меня этот год, принесший мне поначалу столько радостей, вскруживший голову успехами и в конце концов наполнивший душу горем – смертью матери. Успокоение мне давало одно. Моя мать успела стать очевидицей моих успехов, была на премьерах «Грозы» и «Рогоносца» и ушла из жизни успокоенная за мою дальнейшую судьбу.

Прежние мои успехи, хотя и радовали ее, но были малоприятны ей, так как различные «левизна» и «новизна» далеко не давали уверенности в правильности избираемых мною путей. Успех «Грозы» был несомненен.