Сам себе приговор

– Мечтал, чтобы с ним что-то случилось, – пояснил Антон. – Но ничего не происходило. Если бы я его убил раньше, то получается, что сделал бы это зря, ведь причины у меня никакой не было. Ну не нравится тебе человек – разве это повод лишать его жизни?

– То есть раньше прямого повода расправиться с ним у вас не находилось, – резюмировал Гуров.

– Верно. Не нашлось. Он меня не особо трогал. С другими ссорился, но меня не задевал. То ли боялся он меня, то ли что-то еще. И моя собачка ему раньше не мешала. Но уж больно мерзким он был. Рожа эта еще. Вот и мелькнула как-то мысль угомонить его. Пусть не я, пусть кто-то другой… Но как пришла, так и ушла. Говорю же: не было повода.

– А теперь повод появился. Собака, – добавил Гуров.

– Да, – поник головой Артемьев. – А еще эти трупы у него в доме, о которых никто не знал. Мразью он был, вы же сами это понимаете. Слушайте, Лев Иванович… А вдруг эти девчонки из-за меня погибли? Если бы я его раньше пришил, то они были бы живы. Их бы никто тогда не убил, а?

– Вы и сами убийца, Артемьев, – напомнил Гуров.

– Но он же ведь мразь последняя! – вскинулся Антон. – Получается, я опоздал, да? Девчата были бы живыми.

Он твердил одно и то же, но никакого смысла в этом уже не было. Гурова его слова уже не особенно интересовали. Душевные метания Артемьева теперь не играли для следствия никакой роли. Все, что случилось, уже случилось, а прошлое еще никто не смог переписать. Но именно благодаря тому, что натворил этот простоватый деревенский парень, полиция смогла раскрыть два серьезных уголовных дела, и в глубине души за это Гуров был благодарен Антону от всей души.

В итоге за вором-рецидивистом Маковым была установлена слежка, и в результате его взяли прямо на месте преступления, когда он взламывал замок очередной квартиры. Задержали быстро и тихо, без шума и пыли. Он долго удивлялся тому, как на него вышла полиция и непременно хотел узнать имя стукача, но Гуров твердо решил не сдавать Артемьева, который на тот момент уже получил десять лет колонии строгого режима.

На этом история могла бы и закончиться, но только не для Антона. Первое письмо от него прилетело Гурову через год после суда, аккурат ко Дню сотрудника органов внутренних дел. В нем Антон благодарил Льва Ивановича за понимание и за то, что его не били, когда допрашивали. С тех пор такие письма приходили раз в год, примерно в одно и то же время, и смысл написанного был примерно одинаков: Антон винил себя в смерти девушек, но уже понял, что время назад не отмотаешь.

Зачем он писал эти письма Гурову? Что хотел этим сказать? Почему неустанно выражал благодарность? Гуров предполагал, что таким образом Антон цеплялся за свое прошлое, в котором было очень мало света. Жизнь его не баловала, родительской любви отмерила очень мало, обделила и женским вниманием. Единственным близким существом для него стала бездомная собака, которую он в конце концов приручил и посадил на цепь. И только в кабинете Гурова парень вдруг решил выговориться, как ни перед кем до этого, потому что вдруг увидел в следователе не врага, а обычного человека. Уже было известно, что из родных у Артемьева была только тетка, да и та в суде появилась лишь в день оглашения приговора. Она быстро прибрала к рукам его загородный домик и о племяннике больше не вспоминала. Об этом Антон также упомянул в одном из писем. Видно, осознав, что он, по сути, никому в этом мире не нужен, а Гуров – один из немногих, кто обращался к ним по-людски, Артемьев приклеился своей истерзанной душой именно к нему.

Так или иначе, не прикончи он своего соседа, то, может быть, пропавших девушек так никогда и не нашли бы. Скорее всего, маньяк Кривой до сих пор бродил бы по земле и мешал людям жить, были бы и другие жертвы. Да и арест ворюги Макова нельзя было сбрасывать со счетов. Опять же – все это произошло благодаря Антону. Или, если уж быть совсем точным, его собаке.

Гуров поймал себя на мысли, что уже и сам ждет привета из Мордовии, где отбывал свой срок заключенный Артемьев. И хотелось, и не хотелось ему вновь взять в руки конверт. Обычно письмо приходило на Петровку, 38, потом попадало прямиком к секретарям, а те уже рассылали входящую документацию по отделам. Стас Крячко тоже был в курсе всей истории и в этот раз не преминул отпустить дежурную шуточку.

– Не написал тебе твой дружбан? – подмигнул он, протягивая Гурову папку. – Нет? Ах, жаль. Я уже и сам волнуюсь.

Гуров на поддевку никак не отреагировал.

– Что здесь? – нахмурился он, открывая папку. – Из прокуратуры? На кой им сегодня-то не спится?

– Они вообще спать не умеют – бдят. Да там фигня. Ты про письмо от дружбана лучше расскажи, – не унимался Стас.

– Я тебе дам его прочесть, когда получу, – Гуров, не поднимая головы, бегло пролистывал документы.

– Не обижайся, Лев Иваныч. Я помню, как он нам тогда здорово помог. – Стас и сам догадался, что лучше бы сменить тему. – Кривой ведь был только в начале своего пути. Стал бы дальше людей похищать, век бы не поймали. Ну или взяли, когда все зашло бы слишком далеко.