Сам себе Тарантина (сборник)

Бобёр потащил меня под мост, чтобы встретиться с каким-то чуваком с пятнадцатой улицы. Помню только, что мост напоминал динозавра, гигантского диплодока на толстенных лапах, и нужно было следить, чтобы он случайно не наступил на нас. А в темноте пряталась целая армия нацистов. Они сидели в засаде, но я видел отблески от очков и оптических прицелов. Слышал, как они зажимали пасти своим овчаркам, чтобы не лаяли. Огоньки сигарет то и дело краснели в темноте. И этот шепот на немецком языке. Я был наготове. Сразу сказал себе, что живым не дамся. И все четырнадцать патронов не пропадут даром. Последний, конечно же, оставлю для себя. Пушка под рубашкой за поясом. Выхватить её – мгновенье.

Бобёр ничего этого не замечал. Когда мы пришли на место, он закурил и принялся рассказывать анекдоты. Он так громко разговаривал и ржал над своими шутками, что его слышно было на другом конце города. Я не стал расстраивать его и промолчал о засаде. И тут мелькнула какая-то тень, я услышал шорох шагов. Вот оно! Началось! Я выхватил «Беретту» и шмальнул в приближающийся силуэт. Вспышка выстрела на миг вырвала из темноты лицо, которое я не успел рассмотреть. Тот, в кого явыстрелил, упал, и Бобёр стал кричать и молотить меня кулаками по плечам, не подозревая, что я только что спас ему жизнь. Я пытался вырваться, чтобы отстреливаться, но никто больше не рискнул на нас напасть, а Бобёр забрал пистолет и пошёл к телу, я нервничал, а потом мы побежали, и всё плыло, и земля дрожала. Коктейль морфина с адреналином совсем сорвал мне крышу: за нами гнались фонари, и стены подворотен кричали вслед.

Утром я проснулся у себя, как попал домой – не помню, но на столе лежала мятая сотня и пять «весов» с героином. Бобёр по телефону сказал, что это подарок от покойника, а сам он едет в автобусе. Куда – не скажет. И чтобы я больше ему не звонил.

Моросил дождь, и ветер швырял брызги в лицо, поэтому улицы были почти пусты. Только шлюхи теснились под узкими карнизами закрытых магазинов. Я накинул капюшон и почти побежал, не замечая луж. Вот и дорожный знак, смятый, сложенный почти пополам малолетними придурками. По этой дороге уже несколько лет никто не ездит после того, как открыли новую магистраль. Сюда нелегально свозили строительный мусор, и старая дорога стала похожа на перерытое кротами поле. Огромными железными кротами, оставляющими после себя кучи битого бетона. От знака до места, где я пристрелил парня, было метров триста, поэтому я побоялся включать фонарь, опасаясь, что там могут оказаться копы. Мало ли, что им взбредёт в голову. Небось, сидят в машине в полной темноте, запивают пончики холодным кофе, и ждут, когда убийца вернётся, чтобы замести следы.

Слева от знака. Где, мать его, лево у этой мятой жестянки. Я упал на колени в мокрую жухлую траву, и стал наощупь шарить в поисках пистолета, сбивая ногти о камни, царапая ладони. Рука влезла во что-то липкое, и сразу завоняло дерьмом. Чёрт! Будь проклят Бобёр, парень с пятнадцатой улицы, мост, пистолет и особенно тот мёртвый нигретос! Я принялся вытирать говно об мокрую траву, но вонь въелась в кожу и меня чуть не стошнило. Джинсы намокли, и ноги стали замерзать. Я прополз полный круг, но ничего не нашёл. Эта сволочь обманула меня, или полицейские подсуетились и нашли орудие убийства и сейчас меня уже ищут по всему городу, а в моей комнате ждут трое детективов с ордером и взведёнными курками. Только не это. И я снова пополз. И вдруг рука наткнулась на гладкий мокрый металл. Есть! Это была моя «Беретта». Я не видел ни черта в сырой темноте, но рука сразу узнала, сжала рукоятку, наслаждаясь весом и холодом стали.

Схватив пистолет, я побежал к реке, грязной и зловонной, как то дерьмо, в которое я влез. Бульк – и улика упала на дно, исчезла навеки в полуметровом слое ила, нанесённого из очистных сооружений. Теперь у закона ко мне никаких претензий. Я кого-то убивал? Что вы, офицер? Дайте мне самого хренового адвоката, и вы пожалеете, что связались со мной. Я даже машину не паркую в неположенных местах. Потому что у меня нет машины.

Теперь можно было никуда не спешить. Я шёл домой, не обращая внимания на непогоду, на то, что штаны, насквозь пропитанные водой, пытаются сползти вниз, на то, что в ботинках хлюпает, а от меня несёт, как от говночерпалки. Меня ждёт душ, диван, сухой и тёплый, кофе, а потом я медленно заварю зелье, и по венам потечёт новая серия фильма-утопии, и я посмотрю её от начала до конца. А завтра утром (ведь завтра же двадцатое, если я не ошибаюсь) отправлюсь за сумками, набитыми новыми перспективами. Только бы не проспать. Вспомнив о деньгах, весь оставшийся путь, я мечтал о пляжах Лос-Анжелесса, о грудастых волейболистках в бикини, о собственном небольшом баре прямо на берегу океана. И возможно, мир без наркотиков мне понравится. Возможно, не совсем без наркотиков, там видно будет.