Сам ты Любаша (СИ)

Раздавшийся прямо в голове голос, знакомый как ничей другой (Любава успела твердо поверить, что никогда больше его не услышит), заставил резко сесть и испуганно оглядеться. Сонливость пропала мгновенно и без следа, как под воздействием отцовского колдовства. Хотя, кажется, не как…

Быстро взглянув на по-прежнему крепко спящего Кирилла (они так и не поменялись телами, может быть, сейчас, наконец) Любава медленно, торопиться почему-то не хотелось, подошла к мерцающему тускло-серебристым, неживым светом зеркалу. От отца вряд ли можно ожидать чего-то хорошего.

Как он вообще смог здесь появиться???

— Папа… ты разве не… — окончание фразы она все же предпочла проглотить, хотя оно, конечно же, легко угадывалось, равно как и ее явное огорчение от этого факта.

— Не расстраивайся, Любавушка, — иронично улыбнулся Ратмир, совершенно не обидевшись. — Я да… разумеется. Вам же удалось… найти мою смерть, поздравляю. Я здесь, чтобы позвать тебя назад. Домой.

— Прямо так, что ли? — с раздражением переспросила Любава. — Хочешь сына вместо дочери… таким вот образом?

Не слишком смешная шутка вышла, но Ратмир все равно от души рассмеялся, точь-в-точь как при жизни. Любава всерьез испугалась, что Кирилл проснется.

— Он не проснется, пока мы с тобой не закончим, не беспокойся. А то ты не знаешь, — не спеша заговорил Ратмир, назидательно подняв руку вверх. Кажется, он ни капельки не изменился. Что отец вообще сейчас делает, ждет следующего воплощения?

— Да, именно так. И насчет облика — ты вернешь его, только когда возвратишься. Все встанет на свои места, Любавушка. Твое место там.

— Папа… я могу… — Любава беспомощно огляделась по сторонам, мысли совсем спутались.

— Нет, только сейчас. Времени ждать и думать нет. Этот мир не твой, понимаешь? Тебе не место здесь… как ты будешь жить в смертном теле?

— Я что-нибудь придумаю, папа. Есть же способы.

— Да, возможно у тебя и получится. Но это все равно не твой мир, пойми же.

— Что ты задумал, папа? Опять за свое, что ли? — переходить зеркальную границу совсем не хотелось, понимание недавно еще невозможного факта крепло с каждой минутой. Смущал только один момент… хочет ли Кирилл принести такую жертву, чтобы быть с ней. Может, ему все-таки важнее вернуть прежний облик и привычную жизнь?

— Нет, Любавушка, упаси Боже, как тут у вас говорят, — замахал руками колдун. Переход в состояние призрака не сильно испортил ему настроение, как ни странно. — Это уже не нужно.

— Я не хочу, — наконец не совсем уверенно произнесла Любава, отходя на шаг назад.

Непонятно, что там опять придумал Ратмир, но что ничего хорошего совершенно точно. И ей не хочется уходить… совсем не хочется.

— Ты все-таки моя дочь, Любава. Маленькая эгоистичная девочка. Хочет ли твой… добрый молодец в девицу до конца жизни превратиться, ты и не спрашивала, — неожиданно произнес Ратмир, становясь серьезнее. — Я тоже думал только о себе… в твоем возрасте. Как, впрочем, и в дальнейшем, просто желания стали совсем другими. Все эти любови… по молодости только. Первые сто лет, двести, может быть. А потом…

Эгоистичная…

Вносить холод и уныние во все, к чему прикоснется — особый талант Ратмира. Или он просто сказал правду… а она редко не бывает холодной и унылой.

— Торопись, Любавушка. Думай быстрее… или окно закроется.

Я как папа… только о себе думаю?

Любава оглянулась назад, безуспешно пытаясь что-то прочесть по почти не видному в предутренней полутьме не своему лицу. Делать шаг в серебристую прохладную глубину не хотелось до слез. В прямом смысле, несколько капель уже скатилось по щекам. Плакать в этом облике так глупо и смешно со стороны.

========== Эпилог ==========

Заглянувший сквозь не задернутые (вчера как-то не до того совсем было) шторы солнечный свет неприятно ударил по глазам, прервав не слишком сладкий сон. Голова ощутимо побаливала, во рту давно уже пересохло. Из-за Amore, не иначе, вся таблица Менделеева в одной банке.

Слава всем богам (деревянным из любашиного капища в первую очередь, они как-то особенно теперь запали в душу), что сегодня выходной, а то сил вообще ни на что нет.

Пить надо меньше… и не только пить.

Любаша-то как там интересно, жива? Ну раз встала уже, значит наверное… Поглядев на характерно смятую кровать на ее месте, Кирилл, повинуясь многолетней привычке, поправил подушку… и замер на месте, не отрывая взгляда от своих рук. Они действительно опять его собственные, еще вчера казалось бы навсегда потерянные, такие родные и привычные.

Все еще не вполне веря своим глазам, провел рукой по волосам, вновь коротко стриженным, и наконец догадался заглянуть в зеркало.

Сердце на миг сжало тревожное ожидание, и тут же отпустило - из совершенно обычного зеркала чуть испугано смотрел он сам собственной персоной… как будто все было сном. Вот только каким?

Дурным? Странным? Или чудесным?

Да конечно же нет. Такое ему точно никогда не приснилось бы, послевкусие от клубничного коктейля самое что ни на есть настоящее, да и спал он явно не один. Так что, Любава… Где она, кстати?

И правда, где?