Самая длинная ночь

–Так вот, дело в том, что женщина, которая тебя без сознания нашла, позвонила не в районную дежурную часть, а напрямую на Петровку тридцать восемь – и сообщение соответственно попало на контроль туда, это раз. Врачи, которых эта женщина вызвала также зафиксировали насильственный характер травмы, и следы о происшествии, соответственно, остались там, это два. Ну и укрывательство преступлений – это плохо, три, – Остап расплылся в плотоядной улыбке.

– Сука, – ругнулся мужчина.

– Все беды из-за баб, да, но знаешь ли, на тебе не написано, что ты в пять утра идешь от любовницы, кстати, тоже баба! И тебя лучше бросить истекать кровью, чем спасти, – невозмутимо парировал Остап

– А забрать заявл… – было заикнулся потерпевший, но едва услышавший любимую фразу всех обращающихся в полицию граждан Остап тут же парировал:

– Не верь фильмам и книжкам, забрать заявление нельзя, это киношный оборот, не имеющий отношения к реальной жизни. Хотя в высших эшелонах МВД и не такие приколы случаются, но мы – то с тобой, не высшие эшелоны, да, как тебя, кстати?

– Александр… Саша… – угрюмо буркнул в ответ потерпевший.

Более ни на улице, ни в машине, ни в дежурной части ни Остап, ни потерпевший не обмолвились ни словом.

Протокол, слякоть и ветер, как оказалось, были лишь верхушкой айсберга бед в это утро, еще около часа Остап пытался найти понятых, и еще полчаса ждал пока дежурная часть соизволит прислать за ним и потерпевшим машину.

Еще через полчаса пара людей, пришедших в еще пустынный районный отдел для подачи заявления, наблюдали интересную картину, как вымокший насквозь Остап, согнувшись возле ниши для передачи документов у окна дежурной части, горланил проклятия в адрес оперативного дежурного, который их в эту же нишу хоть и менее успешно возвращал назад

Около восьми утра, уладив все макулатурные формальности в виде ксерокопий для «дежурки», отработанных за сутки материалов и совещания-пересменки, Остап, наконец, прихватив по пути из коридора, грустного потерпевшего, попал в свой кабинет.

Кабинет находился на втором этаже двухэтажного здания ОВД, естественно возле туалета и напоминал толи бывшую коморку, толи сушилку, размером два с половиной на четыре метра. Обшарпанные, обшитые какой-то столетней фанерой, стены, на которых красовались репродукции плакатов американского кино шестидесятых, одно пыльное окно в дальнем от двери конце кабинета, гудящая люминесцентная белая лампа в самом верху, покрытая трещинами штукатурка потолка, стол с неплохим компьютером, советской настольной лампой-грибком и принтером, три стула, тумбочка с чайником, кружками и печеньем с покошенным шкафом напротив, вешалка у двери. Возле стола, стоявшего в центре кабинета, но прислоненного к одной из стен, по правую руку была «пришпандорена» карта Москвы, но вешать на нее пометки и стикеры, расставлять шашечки по местам преступлений, как в старом кино, особой нужды не было, поскольку преступления, если они раскрывались были одноклеточным и малоинтересным с оперативной точки зрения мусором. «Украл-выпил-в тюрьму», «подрался-проснулся-в тюрьму», «продал-попался-в тюрьму», чуть реже «не дала-трахнул-в тюрьму». Безусловно в работе встречались вариации, но в целом – калейдоскоп был до уныния простым и рутинным. Позади стола и простого деревянного стула, прислоненным к стене стоял металлический насыпной советский сейф, на котором красовалась несколько магнитиков, подаренных возвращавшимся из теплых и не очень мест сотрудниками отдела. В основном, такие маленькие подарки делали девушки отделения – Ольга и Марина, впрочем, даже заместитель начальника розыска Антон, как-то вернувшийся из Таиланда, с каменным ничего не выражающим лицом вручил Остапу магнит, изображающий довольного негра с высоко вздыбившейся на причинном месте банановой кожурой. Остап не знал от души они это делают, поиздеваться или для галочки, но очень дорожил такими знаками внимания, ибо факт того, что у Остапа здесь никого не было, оставался фактом. Несмотря на всю свою самодостаточность, он до кома в горле чувствовал себя одиноким и чужим в этом городе.

В самом начале своей карьеры в Москве, Остап в эйфории от переезда начал встречаться с представителем экспертно-криминалистического центра, и все было не плохо (секс, домашняя еда, секс), до того момента, как Олеся не стала требовать к себе больше внимания, ревновать Остапа к девушкам на работе, а потом и вовсе откровенно насиловать ему мозги посредством мессенджеров и социальных сетей. Остап, будучи оперативником оперативно ретировался, и в тот момент решил, что отношения на работе – это зло, кроме того, проституток и онанизм никто не отменял.