Самая длинная ночь в году (СИ)

- Осень, - тихо проговорил он. - Когда-то мне осенью стихи писались лучше, даже, чем весной...

- А коньяк тебе лучше было пить в какое время года? Осенью или весной? - раздался у него за спиной знакомый голос.

- Коньяк - круглогодично, - с ноткой грусти отозвался князь. - Мне сейчас действительно не помешает напиться. Может, я что и пойму в этой жизни...

- Андрей Николаевич, что за похоронное настроение? - удивился его собеседник. - Живой же!

- Не знаю, Семен Семенович, - обратился князь к старому сослуживцу и своему другу, - не знаю. Как-то все... бессмысленно...

- Налито, - откликнулся на его философскую сентенцию друг.

Князь Радомиров подошел к огромному столу для совещаний. Взял бокал и молча выпил.

- Вот и хорошо. Вот и ладушки, - неизвестно чему обрадовался Семен Семенович, наливая еще по одной. - А теперь еще раз. И уже с положенным тостом.

- Будем жить! - тостом, положенным на фронте, отозвался сослуживец.

Третьим тостом они помянули всех, кто не дожил.

А там и бутылка закончилась.

Князь Радомиров вызвал ординарца, распорядился подать еще коньяку.

- Кстати, ты ужинал? - спросил его Семен Семенович.

- О..., - язвительно отозвался князь. - Я сегодня почти обедал. Мне хватило.

- Понятно, - протянул его друг. - И кто она? Балерина? Актриса? Слушай, а вот почему ты с оперными певицами любовных связей не заводишь? Они очень даже...Ничего. С формами! А у балерин - плохой характер. От голода...

- Это не актриса и не балерина. Все гораздо хуже...

Они подождали, пока постучавшийся ординарец войдет и оставит коньяк. Семен Семенович распорядился подать также и ужин.

- Хуже? Насколько?

- Она - целительница. И ей не понравились розы, - печально сказал Радомиров.

- Может, ландыши? - едва слышно сказал его друг. - Лена их любила...

И князь Радомиров внимательно посмотрел на генерала Макарова.

Война... Время, когда кожей чувствуешь каждое мгновение прожитой жизни. Когда сходишь с ума от простых, казалось бы, вещей просто потому что знаешь - может быть уже завтра от всего этого не останется даже воспоминаний... От куска хлеба, от рассвета, до которого все-таки дожили, от глотка свежего воздуха. От близости с женщиной. От любви, которая случилась так не вовремя. Семен Семенович Макаров - тогда еще не генерал вовсе... И Елена. Его Лена. Он, так и не узнавший в ту безумную весну, кто она такая. Только то, что она любила ландыши... И его...

Ее гибель - такая нелепая...

Сколько лет прошло - а боль не оставляет...

- Все пьете? - раздался с порога негодующий бас.

Генерал Макаров и великий князь Радомиров вытянулись по стойке смирно - их посетил император. Да еще и в сопровождении военного министра, графа Морозова.

Граф, старинный приятель еще покойных императора и императрицы, насмешливо посмотрел на смежников.

- Я вот не понимаю... - гневался повелитель, - вот почему вы пьете на рабочем месте? Что за безобразие? Что за вопиющее нарушение? Почему меня не позвали? Какое имели право обойти уважаемого Павла Афанасьевича!

И император кивнул на своего спутника, который, уже не сдерживаясь, улыбался. Благо - за густыми усами и роскошной седой бородой заметно этого практически не было.

- Простите, ваше величество, - протянул генерал Макаров. - Мы не осмелились беспокоить...

- Вы даже не вспомнили про нас, - пробурчал император. - Вот как что-то надо вашему драгоценному министерству - так от вас не отобьешься. А как водки выпить... Или что там у вас?

Отправили ординарца еще за одной бутылкой. Император величественно затребовал себе нарезанного лимончика к коньячку. И они продолжили... Уже вчетвером.

Князь Андрей несколько раз прокручивал в голове варианты их встречи. Но он не ожидал, что она смущенно улыбнется и проговорит:

- Как хорошо, что вы пришли, Андрей Николаевич. Я вчера вам нагрубила и переживала всю ночь. Простите меня.

В воскресный день, видимо, в честь выходного, одета она была не в белое, а каштановые волосы были заплетены в две косы, а не стянуты шпильками на затылке.

Князь вспомнил, как ночью вытаскивал шпильки из ее волос - ему почему-то показалось, что ей сразу станет легче, когда он это сделает...

- Я принес вам ландыши, - ответил он невпопад.

Ее хорошенькое личико осветилось такой радостью, что ему пришлось призвать на помощь все свое самообладание и здравый смысл заодно, чтобы не обнять ее прямо здесь, на пороге.

СТОЛИЦА. ЧУТЬ БОЛЬШЕ ГОДА НАЗАД. СЕНТЯБРЬ. ОНА

Я так обрадовалась тому, что обнаружила Андрея Николаевича у себя на пороге, что даже забыла задуматься - откуда эта радость.

- Могу я пригласить вас на обед? - спросил он.

- Хорошо, - улыбка так и не желала уступать место моей обычной сдержанности. А еще эти ландыши... Крохотные белоснежные колокольчики. Может, это их беззвучный перезвон меня околдовал? Я ведь не хочу, - а улыбаюсь...

Я закрыла глаза, чтобы еще острее ощутить аромат.

- Это просто чудо какое-то! Где вы их раздобыли?

- Ох..., - вздохнул он как-то печально, - хотел бы я ответить, что исключительно подвигом. Но это будет не правда, - он говорил серьезно, но в голубых глазах резвились смешинки.

- А как же? - я не могла отвести взгляда.