Самая длинная ночь

Д а р ь я. Врет. Никакая не кузина.

Е р ш о в. Подруга?

Д а р ь я. А что? Ты ханжа?

Е р ш о в. Кажется, нет.

Д а р ь я. Тогда кончим с этим вопросом.

Е р ш о в. Значит, на пару работаете?

Д а р ь я. А что? В кафе посидеть надо? Надо. Приятелей угостить. То да се. Родители этого не понимают. Они думают, мы все еще дети.

С л а в а (теряет терпение). Прекрати!

Е р ш о в (Дарье). Прекрати, тебя же просят.

Д а р ь я (Славе). Нет, он мне точно нравится! (Ершову.) Слушай, Родька. Пойдем посидим где-нибудь?

С л а в а (оттащил Дарью в сторону, сквозь зубы). Дура, это мой мастер.

Д а р ь я. Я падаю… (Попятилась от Ершова.) Извините… (Вдруг прыснула, захохотала неудержимо и исчезла.)

Пауза.

Е р ш о в. Ладно, о честности с тобой говорить бесполезно…

С л а в а. Почему? Если можете сказать что-нибудь новенькое.

Е р ш о в. Могу. Жить, Горохов, нужно по совести.

С л а в а. Здорово! Сами придумали?

Е р ш о в. Сам.

С л а в а. Говорят все по совести, а живут кто как может. По выгоде.

Е р ш о в. Где ж твоя выгода? Из-за рюмки коньяку жизнь уродовать? Хочешь, я тебе из своих буду добавлять? На коньячок.

С л а в а. Сколько? Я исключительно «КВ» признаю.

Е р ш о в. Аристократ. (Взял у Славы из рук пластинки.) Фирменные или опять липой торгуешь?

С л а в а. Фирма.

Е р ш о в. Почем?

С л а в а. Это рубля за полтора пройдет, а это — не меньше пятерки.

Е р ш о в. Пять рублей.

С л а в а. Вы даете!.. (Хохочет над невежеством Ершова). Пять красненьких.

Е р ш о в. За такую дребедень полсотни?

С л а в а. Это, к вашему сведению, Элис Купер. Крик. (Втолковывает терпеливо, как несмышленому ученику.) Поп-искусство родилось на Западе как протест молодежи против бездушия современной цивилизации. Эта музыка не для вас, она для молодых, веселых.

Е р ш о в (перебивает). Где уж нам, сирым! (Сердито.) Достаешь почем?

С л а в а. По десятке. В среднем.

Е р ш о в (достает деньги). Вот тебе двадцать рублей. Пластинки беру себе.

С л а в а. А за дорогу? Я за ними к одному клиенту в Москву ездил.

Е р ш о в. Небось зайцем ездил на электричке?

С л а в а. Что я, нищий! В купированном.

Е р ш о в. Красиво живешь, парень! Лично я езжу в плацкартном. Ладно, держи еще пятерку.

С л а в а (взял деньги, небрежно сунул в карман, усмехнулся). Интересно, что они о нас сейчас думают?

Е р ш о в. Кто?

С л а в а. Оглянитесь. Слева за кустами.

Е р ш о в (оглянулся). Идем отсюда.

Слава и Ершов уходят. Пауза. Входят  М а ш а, Г е н а, В и к т о р, С е р г е й. Смотрят вслед Ершову и Славе. Со стороны магазина слышна музыка.

З а н а в е с.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Зазвучала музыка, и зажглось табло. На нем надпись:

«СЕГОДНЯ 26 ЯНВАРЯ. СУББОТА.

ШЕСТОЙ ЧАС ЗАНЯТИЙ.

12.30—13.15».

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Слесарная мастерская.

Верстаки с устройством для автоматического контроля за процессом опиливания. У верстаков ученики. Е р ш о в — у стола, оборудованного пультом общего контроля. Время от времени он подходит к кому-либо из учеников, поправляет, дает указания. Вместе с тем чувствуется, что мастер чем-то обеспокоен: поглядывает на часы, подходит к двери, смотрит в коридор.

С е р г е й (работает). Родислав Матвеевич, а кто должен прийти?

Е р ш о в. Увидите. Почему нет Горохова?

С е р г е й. До обеда он был.

Г е н а. Его в райком вызвали.

Смех.

А чего вы смеетесь? Прибежала тетя Клаша с вытаращенными глазами: «Кто тут у вас Горохов? Срочно к телефону из райкома комсомола».

М а ш а. Так он же не комсомолец!

И опять смеются ребята.

Е р ш о в. Внимание! Посмотри на контрольную лампочку, Селезнев.

Пауза. Все работают. Входят  М а р у н и н  и  Г л у ш к о. Глушко немногим за тридцать, он элегантен, подтянут, привык к тому, что сказанное не приходится повторять дважды.

М а р у н и н (пропуская Глушко вперед). Пожалуйста, Николай Сергеевич. Прошу.

Г л у ш к о. Здравствуйте, товарищи!

Ребята отвечают на приветствие.