Самая долгая ночь

– Можно, – улыбнулась Нэт. – Будет даже забавно узнать, кто выиграет.

– Ладно, пойдет, – согласился Эсром.

Прозвучал выстрел стартового пистолета, и Нэт принялась мысленно подзадоривать Дон Фрейзер, а Эсром с девочками, не зная, на кого смотреть, просто кричали:

– Вперед, Америка! Вперед, Америка!

Пусть это покажется глупым, но, глядя на пловчих, Нэт с нелепой страстью желала победы Дон Фрейзер, словно чужая медаль что-то изменит в ее собственной бесцветной жизни. Она крепко сжала кулаки. Фрейзер и Крис фон Зальца[56] шли, что называется, ноздря в ноздрю. Сильные руки неистово рассекали воду, спортсменки приближались к финишу. Не меньше дюжины мужчин стояли у бортика с секундомерами, готовясь зафиксировать результат. Мир замер, наблюдая за заплывом века.

Фрейзер и фон Зальца коснулись стенки бассейна практически одновременно. Судьи отправились совещаться. Действо продолжалось ровно одну минуту и одну секунду. Нэт схватилась за волосы, напряженно ожидая вердикта.

Эсром коснулся ее руки:

– Все нормально?

Спустя минуту диктор объявил, что Дон Фрейзер стала двукратной олимпийской чемпионкой на стометровке вольным стилем. Нэт вскочила с дивана и завопила. Саманта и Лидди присоединились к ликованию матери. В течение нескольких минут в общей комнате царил полнейший бедлам. Девочки скакали на диване, поэтому Нэт плюхнулась на пол рядом с Эсромом, хотя молодой человек и предупредил ее, что здесь довольно жестко.

– Господи! Я же не принцесса, – засмеялась Нэт. По телевизору показывали пьедестал, на который сейчас взойдут лучшие пловчихи. – Ты ее видишь? Правда, она изумительна?

– Да.

– Плавать так, как она, очень трудно.

– Я думал, они будут плыть шесть или семь кругов.

Нэт взглянула на мужчину, проверяя, не шутит ли он.

– Нет, – возразила она. – Это же стометровка, тут всего два круга. Но они еще проплывут свои шесть кругов, даже больше, на других дистанциях.

У Нэт было столько эмоций, что она чуть было не расплакалась. Как это здорово – уметь хорошо плавать, вот так прыгнуть в воду, задействовать все мышцы, дышать быстро и отрывисто, как будто сейчас умрешь! И все болеют за тебя, как сумасшедшие, следят в бинокль с трибун, дышат с тобой в унисон, потому что очень хотят, чтобы ты выиграла.

– Знаешь, а у меня появилась идея, – оживился Эсром. – Когда ребенок немного подрастет, ты сможешь устроиться спасателем при бассейне.

После небольшой паузы женщина повернулась к нему, пытаясь осознать, что же она сейчас услышала.

– Я могла бы стать спасателем?

Он говорил немного неуверенно, словно боялся, что она найдет его предложение смехотворным или появится еще какой-то нюанс, который он не учел.

– Ну, знаешь, им все время нужны спасатели. А в свободное время сотрудники могут плавать в бассейне сколько душе угодно.

– Спасибо, – откликнулась Нэт.

В порыве глупого безумия ей на долю секунды захотелось поцеловать его. Нэт потеряла голову от странной радости, вызванной победой Дон Фрейзер, от одиночества и меланхолической жалости к себе, от ветра и палой листвы, скапливающейся на подоконниках и ступеньках.

Молодой человек внимательно смотрел на нее:

– С тобой все в порядке, дорогуша?

Его голос был невыносимо добрым и ласковым. Нэт не смогла устоять перед соблазном. Она опустила голову ему на плечо и взяла за руку. Эсром замер. Она слышала, как его сердце громко стучит под рубашкой. Его рука застыла в воздухе, как будто одеревенела. Он обнял ее за плечи, с ним было хорошо и уютно. Нэт пребывала в полной гармонии с собой, получая удовольствие от ощущения близости. Она стала медленно, почти незаметно придвигаться ближе, чтобы наконец прижаться к нему. Через рубашку женщина ощущала тепло его тела. Это был затаенный экстаз, вызванный глубокой привязанностью. Даже сейчас, в состоянии, казалось бы, полного покоя, она чувствовала, как сердце вырывается из груди. Состояние было настолько новым, настолько желанным и прекрасным! Конечно же, ничего плохого в этом не было. Они продолжали смотреть телевизор: Дон Фрейзер, Крис фон Зальца и Натали Стюарт взошли на пьедестал. Из динамиков донесся тяжеловесный незамысловатый австралийский гимн, которого раньше никто из них не слышал.

Джинни

Джинни обожала свой дом, если нигде поблизости не маячил муж, поэтому она не расстроилась, узнав, что он на неделю улетает в командировку в Гренландию – на забытую богом военную базу. За неделю, что его не будет, надо устроить небольшую передышку. Когда ей выпадало такое счастье, отдых казался почти роскошью. Она могла пару дней не пылесосить, а вечером, уложив Анджелу спать, в одиночестве ужинала консервированным томатным супом и смотрела телевизор до полуночи, пока не прекратится вещание и не погаснет экран. Без мужа Джинни могла себе это позволить.