Самая красивая

Песни продолжались. Многие ограничивались весьма короткими выступлениями. Это было оскорбительно для королевы, хотя я уверена, что она только радовалась подобному обстоятельству. Она устремила взгляд в никуда и непрерывно улыбалась.

Настал черед Айори. Он отпустил мою руку и поднялся на сцену.

Это будет самое печальное время,
Если тот, кого я люблю,
Мой дядя…
Если что-то случится…
Мое сердце умрет…

Это будет самое радостное время,

Когда та, кого я люблю,
Моя дорогая подруга…
Если это случится…
Мое сердце будет летать…

Он пел для всех, но его песня была подарком мне. Я раскачивалась и сияла. Он на секунду встретился со мной взглядом, а потом продолжил петь для всех.

Иви моталась из стороны в сторону, а не раскачивалась. Она была в ярости. Она поняла, что песня не для нее, хотя сомневаюсь, чтобы она догадалась, кому именно посвящена.

Я плачу и смеюсь
И жалею, что любовь пришла
С печалью,
Потому что они теперь смешались,
Переплелись во мне:
Печаль и радость,
Любовь и любовь,
Любовь и любовь.

Он ушел со сцены и вернулся на свое место. Мы снова взялись за руки.

На сцене пела принцесса Илейни, мать Айори. Я занервничала сильнее. Следующей должна была выступить Иви.

По кивку сэра Уэллу несколько слуг вышли из зала. Я решила, что им поручено позаботиться о тосте, и точно: пока принцесса Илейни заканчивала песню, они вернулись гуськом в зал, неся кубки с медовым напитком.

Королева Иви поднялась на сцену. Подавальщицы двигались по залу, разнося напитки.

Иви облизнула губы. Я подумала, хорошо бы мне промолчать, и пусть она посадит меня в тюрьму, но Иви открыла рот, и я вступила:

Айорта, я тоскую по моему господину.
Я тоскую по своему сердцу, что до сих пор
Бьется…

Служанка вскарабкалась на сцену, чтобы преподнести Иви кубок.

…в его груди.
Я тоскую по его шепоту…

За моей спиной раздался грохот и звук бьющегося стекла. Учу подскочил. Продолжая петь, я обернулась вместе со всеми на шум.

Говоря: «Это Айорта.
Это наш дом»…

Пока я пела эти строки, Иви завопила:

– Неуклюжая корова! Ты…

Все разом обернулись и уставились с открытыми ртами на королеву, по платью которой растекалось медовое пятно, а сама она визжала и пела одновременно.

Глава двадцать четвертая

Теперь наша с ней ложь выплывет наружу. Я повернулась к Айори:

– Мне пришлось. Я не хотела.

А Иви все не унималась, распекая служанку:

– Ах ты, деревенщина, видишь, что наделала?

Теперь она во всем обвинит меня и посадит в тюрьму. Родители лишатся «Пуховой перины». К горлу подступили слезы.

– Ой! – удивленно воскликнула Иви, но сразу нашлась: – Я забыла, что нужно петь. Начнем сначала.

Она посмотрела на меня, а потом, должно быть, обратила внимание, какая гнетущая тишина стоит в зале.

Секундная пауза – и снова пронзительный крик:

– Как мне надоели поющие айортийцы! Каждый день у меня от них болит голова. Оскаро не захотел бы, чтобы я страдала от головных болей. – Она собралась и объявила: – Отныне в Айорте больше не будет никаких спевок и никакого пения в замке.

Она быстро спустилась со сцены и выбежала из зала. Уйю сначала последовал за ней, но потом передумал. Остальные охранники даже не шелохнулись.

Я отпустила руку принца и помчалась за королевой. Я понимала, нужно извиниться за то, что я продолжила петь. А еще нужно молить ее сжалиться над моими родителями.

Королева услышала мои шаги, обернулась и заверещала:

– Растяпа, чудовище!

– Ваше величество, прошу вас…

– Ступай прочь, уродина! – Она снова кинулась бежать по коридору. – Оставь меня одну, образина!

Я остановилась и повернула назад. Айори стоял в дверях Зала песни. Я подошла к нему, и он отступил на шаг.

Публика столпилась на маленькой площадке между сценой и креслами. Все разговаривали, кричали или пели. Несколько человек пропели, что они никогда не прекратят петь. Остальные гадали, какая магия помогла Иви одновременно петь и говорить.

Сквозь шум пробился голос сэра Уэллу, который пропел:

– Прошу пройти со мной остальных членов королевского совета. И вас тоже, леди Эза. – Он поискал кого-то среди публики. – Пристав!

Судебный пристав, седовласый крепыш, протиснулся сквозь толпу.

– Мастер Эбби, – обратился к нему сэр Уэллу, – и вас прошу пойти с нами.

Мне стало любопытно, для кого нужен пристав. Для Иви? Для меня? Или для нас обеих?

К нам присоединились принцесса Илейни и мастер Огуссо, музыкальный просветитель. Мастер Огуссо был тем самым простолюдином, что входил в совет. Хормейстер и принц также были членами совета, и если бы не отсутствие королевы, то он прошел бы в полном составе.