Самая младшая Эдда (СИ)

Они вышли из магазина с пакетом в руках, и Хильда и впрямь светилась. Сколько бы она не отрицала, но платье ей понравилось, и ей было очень приятно получить такой подарок. Она крепко обняла Тора, рассыпаясь в благодарностях, а он засмеялся и потрепал ее волосы.

Закупив наконец какой-то минимум продуктов, они вернулись на корабль и обнаружили, что Локи куда-то ушел.

Локи все еще жаждал книг.

Он всегда много читал. Это был лучший способ борьбы со скукой, хотя в какой-то момент персонажи стали надоедать ему своей предсказуемостью и шаблонностью, и тогда он надолго перешел к чтению научно-исследовательской литературы. Однако те времена все же прошли, и сейчас он с охотой читал все: от пылких поэм до сухих строк какой-нибудь монографии.

Без книг ему становилось бесконечно скучно. Он просто не понимал, чем себя занять. В последние дни он бродил по кораблю без дела, развлекаясь только подколками Хильды и размышлениями о смысле его бренного существования. Ни то, ни другое особой радости не приносило, поэтому, стоило им только приземлиться на 456-В, он бросился на поиски книг и, желательно, неплохого вина.

И 456-В оправдала его надежды! Разменяв на золото несколько побрякушек Грандмастера, принц направился к ближайшему книжному. Здесь он выбрал несколько хороших, на его вкус, книг: немного классики Асгарда и Мидгарда в стихах и прозе, немного из последних достижений физики, интересные заметки о психологии разных народов Вселенной. Не забыл он и о просьбе Хильды: для нее он взял пару томов истории Вселенной со вставками из исторических произведений, мифов и романов. Книги он предпочел левитировать на корабль, а сам решил зайти в оружейную: ему нужен был хотя бы еще один кинжал.

Но вместо одного кинжала он разжился новыми четырьмя. Из оружейной он вышел с легкими угрызениями совести: он вовсе не планировал столько потратить, но эти кинжалы из легкой стали с серебряно-зеленоватой отделкой в виде причудливых растений по рукояти… Он почувствовал почти детский восторг, когда держал их в руках, и после некоторых колебаний махнул рукой – черт с ним! – и выплатил указанную сумму. Конечно, к этим кинжалам придется приноравливаться, но они очень походили на его прошлые кинжалы, один из которых был оставлен на взорвавшемся корабле, а другие сильно пострадали в битве с титаном.

Как бы забавно это не выглядело (а Локи крайне не любил выглядеть забавным), ему вдруг показалось, что с новыми кинжалами начинается и новая жизнь. Он даже вдруг предположил, что эта жизнь может быть неплохой: он в кои-то веки нашел общий язык с Тором, главный кошмар его жизни – Танос – наконец-то повержен, а он может заниматься всем, чем захочет. Да, есть этот голос в голове, постоянно упрекающий его, ненавидящий сам факт, что Локи еще существует, но…

Но Тор и книги, может, заткнут этот предательский голос хоть ненадолго. Попытаются. Хотя он, может, и впрямь недостоин такой милости от жизни.

Внезапно Локи захотелось напиться.

Вообще-то он не любил пить – возможно, после того, как в подростковом возрасте они с Тором несколько раз сильно перебрали. В таких случаях Локи пробивало на долгий разговор, в котором обнажались все его переживания: обида на пренебрежение отца, зависть брату и ревность к его успеху, одиночество. Он не говорил об этом открыто, но это проскальзывало в его голосе, циничных высказываниях и саркастичных шутках. В состоянии опьянения все его чувства обострялись: он мог ранить неосторожного насмешника, мог унизить раздражающего хвастуна или – искренне рассмеяться над глуповатым замечанием.

Состояние обострения бывало у него и в обычной трезвой жизни. Это ощущалось даже физически: все вокруг становилось ярче, теряло свою форму, оставались только сумасшедшие цвета и дыхание – каждый вдох словно обрезанный. Это и пугало, и восхищало. Хотелось вернуться в норму – а когда он приходил в себя, мир был настолько блеклым и скучным, что он просто снова нырял в книгу в поисках чего-то более настоящего и убедительного.

Когда погибла Фригга, обострение было самым ярким и длинным.

И тогда оно чуть не свело его с ума.

Помнится, охранник сказал ему эти слова. Он кивнул и вернулся глазами к книге. Внимательно прочитал несколько строк, отложил книгу в сторону и прошелся по камере. Остановился в центре.

Цвета оглушали его.

Магией он раскидал мебель, разорвал книги, расколотил в куски все, что было вокруг, не чувствуя своих рыданий. Мир будто бы давил на него, и он не мог дышать, он не понимал, как такое может происходить с ним, как в его жизни могла случиться смерть Фригги, за что – ее, почему – ее, она ведь, она ведь – единственное тепло, что он знал, кто и как посмел убить ее, это чья-то шутка, несмешная шутка, и он убьет шутника, как только выберется из этой чертовой камеры!!!

А потом цвета поблекли, и он остался сидеть в разнесенной в клочья комнате, с трудом дыша, борясь с малодушным страхом задохнуться, оглохнуть, ослепнуть ото всей этой боли.

А потом просто смерть. Ее смерть. И его молчание.