Самая младшая из принцесс

По моим губам тенью скользнула улыбка.

— Может быть и ждет, но только не меня одну, — ответила я.

Кажется, Люси мой ответ не поняла или сделала вид, что не понимает, а затем в комнату громко и требовательно постучали. Люси бросилась открывать двери, и я повернула голову, ожидая увидеть сэра Генри, но вместо него на пороге оказался дворецкий. Сердце упало куда-то вниз. Волна разочарования стерла, зарождающуюся было, улыбку.

— Ваше Высочество! — произнес дворецкий с достоинством. — Ваша карета сейчас будет подана. Не изволите ли спуститься вниз?

— Что? — удивилась я. — Но милорда еще нет. Я же не могу отправиться на бал сама! — это было бы верхом неприличия.

— Он скоро будет. Милорд прислал сообщение из родового имения и в нем передал, что встретит вас у входа во дворец, — с этими словами мне протянули записку, от которой еще тянулся магический шлейф, как бывает после перехода.

Открыв лист, прочитала несколько коротких быстрых строк, написанных уверенным почерком опекуна. Сомнений не было. Это его рука. И, если Финч обещал, значит, приедет.

— Я поеду с тобой, — сказала решительно Люси, — ты же не можешь ехать совершенно одна в карете ночью и без сопровождения!

— Хорошо, — кивнула я, — одевайся! — а сама положила на столик послание от опекуна.

Люси не заставила себя долго ждать и уже через пять минут стояла на пороге моей спальни, одетая для вечерней прогулки.

— Ваше Высочество! — дворецкий поклонился, пропуская нас обеих вперед.

Решительно ступая, с высоко поднятой головой, я уже для себя решила, что, если Финча не окажется на месте, то непременно отправлюсь домой. Позорится не буду, не войду одна во дворец. Только что-то внутри меня упорно твердило, что он не подведет и будет ждать, как обещал.

«Да что же такого было в том письме?» — подумала я с горечью. Было ужасно интересно, что же заставило опекуна так поспешно сорваться с места и вернуться в замок.

Разместившись в карете, мы выехали за ворота и направились мимо центра по широкой мощеной дороге прямо ко дворцу. Дорогу я помнила, хотя и не очень ясно. За эти пять лет многое изменилось. Освещенная рядами фонарей, дорога вела к возвышенности, где находился королевский дворец в окружении огромного паркового ансамбля. Когда-то я гуляла по этому парку в сопровождении гувернантки и сестры с братом. Иногда с нами гуляли и родители, но это бывало редко, чаще всего это была одна мама, отец почти всегда был занят своими государственными делами. А потому его общество для нас, детей, всегда было сродни подарку.

— А если милорд не приедет? — нарушила ход моих мыслей Люси.

Я пожала плечами.

— Тогда я просто вернусь в особняк!

— И ты не расстроишься, что не попала на бал? — кажется, Люси была удивлена. — Я бы проплакала несколько дней, если бы так вышло! — добавила она.

— Ну, уж нет! — плакать я не собиралась. Только не по этому поводу.

Карета мчалась вперед, кучер торопил наших лошадей, и фонари замелькали мимо окон чаще. В салоне стало не так комфортно, меня то и дело подбрасывало вверх. По всей видимости, мы опаздывали, иначе кучер не стал бы так подгонять коней.

— Он что, хочет, чтобы нас укачало! — возмутилась подруга, когда на одном из поворотов ее едва не сбросило на пол кареты. Я подала ей руку и помогла сесть назад.

— Мы опаздываем! — ответила я и Люси смиренно замолкла.

Вот впереди показались распахнутые кованые ворота с изображением вьющейся лозы. Привратник поклонился и пропустил карету. Под копытами лошадей заскрипел мелкий гравий. Мы проехали по парковой зоне, освещенной огнями фонарей. Полосы теней, падающих на дорогу, мелькали перед глазами, а впереди, весь в огнях, показался дворец, почти такой же, каким я помнила его еще с детских лет. И если парк изменился, деревья подросли, да и появилось несколько новых ответвлений аллей, то громада королевского дворца осталась прежней. Впрочем, думаю, он останется таким на века, даже после того, как все мы канем в бездну.

Огромный, с серыми стенами и белыми крышами, с башенками донжонов и огромными лестницами, спускающимися к террасам, ведущим в парк, с сотнями окон-глазниц, светящихся в ночной темноте и музыкой, которая лилась через раскрытые двери, еле слышная, легкая, дворец встречал нас, вырвавшись из темноты. Ослепительно яркий и прекрасный.

Люси высунула голову в окно и замерла в восхищении. Порыв ветра сорвал с ее головы шляпку, но я поймала ее, вернув хозяйке, и Люси как-то машинально приняла ее из моих рук.

— Как бы я хотела оказаться там, — произнесла она, — среди всех этих аристократов... На равных!

— Это волчья стая, Люси, — отозвалась я на ее слова, — они не принимают слабых. Здесь могут уничтожить и растоптать в одно мгновение!

Подруга повернулась ко мне.

— Откуда ты все знаешь! Бейли тоже из аристократов, и ты сама — принцесса! Вы замечательные люди и нравитесь мне. Не наговаривай, Элиза!

Я фыркнула. Сейчас я не была так уверена в том, что вышеупомянутые Бейли такие уж замечательные... Сказать Люси, что она общалась с наследным принцем и его сестрой? Пока не стоит. Это дорого обойдется ее нервам.