Самая настоящая

В тот же вечер Мак-Элпайн был приглашен на выставку молодого художника, высоко оцененного критиками. После выставки, проходившей в одной из лучших галерей города, планировался званый ужин для избранных особ в особняке мецената — организатора вернисажа. Несколько часов Оливия потратила на прическу и выбор коктейльного платья. Для любимого мужчины хотелось выглядеть на все сто.

Оливия любила и ценила искусство. Но работы молодого дарования оказались не в ее вкусе. Похоже, художник руководствовался принципом «чем больше, тем лучше»: полотна его отличались огромным размером и были все как одно абстрактными.

— По мне, так ему лучше выбросить все это к чертовой бабушке и попытаться начать заново! — доверительно пробормотал Мак-Элпайн, наклоняясь к своей спутнице. — Только не оглядывайся.

— Что такое? — удивилась Оливия, подумав, что модный абстракционист услышал нелестное высказывание ее спутника.

— Вижу Мэригол с Лукасом. Надо же, я думал, они еще в Порт-Дугласе…

— Тебя это как-то волнует? — Оливия пристально посмотрела в красивые глаза.

— Нет, если не волнует тебя. Только, думаю, они и на ужин приглашены. Ты уверена, что хочешь пойти?

— Я как ты!

— Вот и договорились. — Клинт улыбнулся спутнице. По его мнению, она была самой элегантной и красивой женщиной из всех, присутствовавших в галерее в тот вечер: ярко-синее платье чуть выше колен, с одним оголенным плечом, в ушах новые серьги — овальные сапфиры в обрамлении бриллиантов. — Давай-ка пройдем в другой зал. Вдруг повезет, и они нас не увидят!

Не повезло. Великая актриса, Мэригол расцеловала бывшего мужа в обе щеки, затем повернулась к Оливии, не убирая холеной ручки с его плеча.

— Рада вас видеть. А Джорджина вернулась в школу. Так хочется поскорей с ней встретиться! — прощебетала она.

— И не думай, пока она сама не захочет, — предупредил Мак-Элпайн.

— Как скажешь, дорогой. Для меня главное, чтобы она была счастлива…

— Она счастлива, не сомневайся.

— Ну да, ну да. Она много мне о вас писала, — сообщила Мэригол, вновь обращаясь к Оливии. — Жаль, что у нас с вами так вышло. Если бы вам только не нужно было возвращаться в Англию, мы могли бы вновь попытаться наладить отношения… Ах, вот и Лукас. Ну что, увидимся за ужином?

— Не думаю, Мэригол. Нас ждут в другом месте, — отрезал Клинт.

Сразу уйти не удалось, так как Мак-Элпайна знали практически все и каждому хотелось с ним поздороваться и обменяться парой слов. Наконец молодые люди покинули галерею, и Клинт повел спутницу ужинать в приятный уединенный ресторанчик.

Оливию задели слова о том, что Джорджи писала матери. И она поделилась своими переживаниями с Мак-Элпайном. Однако тот выразил сомнение в правдивости слов Мэригол.

— Это легко проверить! — добавил он. Но Оливии вовсе не хотелось шпионить за девочкой. В конце концов, почему она не может переписываться с Мэригол, все-таки это ее мать.

После ужина пара пешком прогулялась до отеля, и разговор между ними не угасал ни на минуту. Однако стоило им оказаться в лифте гостиницы, оба сразу как-то замолчали. Оливии показалось, будто Клинт хочет что-то сказать, но не решается. Неужели у него есть другая и он собирается сообщить об этом?

У дверей ее номера миллиардер сдержанно пожелал девушке спокойной ночи:

— Приятных снов, Оливия. Завтра зайду за тобой в восемь, позавтракаем, а потом, думаю, возьмем машину и проедемся по местным достопримечательностям. А затем уже вылетим в Кала-Кури.

— Отлично, Клинт. Спокойной ночи и спасибо за чудесный вечер.

В номере Оливия никак не могла успокоиться, все размышляла о странно изменившемся поведении возлюбленного. Наконец ее осенило: да ведь Клинт не хочет пользоваться положением, не хочет навязываться. Ждет, чтобы она сама сделала первый шаг! Молниеносно стянув вечернее платье и накинув шелковый халат, она поспешила к номеру Мак-Элпайна. Захотелось быть безрассудной. Сколько лет она делала все как полагается, и к чему ее это привело? Нужно отважиться сделать то, что на самом деле хочется! «Придумаю какой-нибудь предлог. Скажу, что решила утром сначала пробежаться немного, и зашла предупредить его…» — убеждала себя красавица. Поскорее, пока не передумала, постучала она в дверь.

Дверь открылась, Мак-Элпайн окинул гостью горящим взором и без слов втянул в комнату.

— Клинт, я… — начала было свою оправдательную речь Оливия.

— Ш-ш-ш, тихо, — велел мужчина и принялся ее целовать. Поцелуи были требовательные, жесткие, голодные. — Как я ждал, чтобы ты пришла!

— Я не могла иначе…

Мужчина легко поднял ее невесомое тело и опустил на уже разобранную ко сну кровать.

— Ты должна была сама прийти! — Опершись на руки, он нависал над ней и с восхищением разглядывал точеную фигуру под тонким нежным шелком.

— Это что, была проверка? Я прошла ее?

— Сейчас узнаешь, — прорычал он, не давая Оливии подняться и прижимая ее к кровати своим великолепным телом.

— Клинт, ты понимаешь, что все это для меня значит?

— Понимаю. Ты никогда в жизни не делала ничего подобного. Я так ждал этого момента — с нашей первой встречи, моя Снежная королева!