Самая невзрачная жена (СИ)

- Стиша, - вздохнул Эстлиф, - не всё ли равно? Выпустил из гарнизона, и хорошо! Нас ждёт источник. Пока по лесам будем прятаться, а потом, может, о нас и вспомнят вышестоящие, - рассмеялся мужчина.

- Ритайлэ своенравна, да? - спросила у стеклянного серого неба Стиша. - И это, наверное, самый необычный источник. Я никогда не слышала о подобных ему, которые позволяли бы одарить смертного или же отобрать силу у одарённого.

- Потому Ритайлэ так упорно и искала хранителя, что такие возможности не должны доставаться недостойному.

- А ты у нас, значит, достойный во всех смыслах? - улыбнулась она, щёлкая мужчину по носу. - Чьё-то мнение о себе выросло до небес!

- Но ты же всегда мне напомнишь об этом? - он прижал к себе Стишу. - Не жалко тебе дара, а, неразумная? Навсегда ведь отреклась, я тебе даже другой дать не смогу!

- Прорицатель сам отказался отпускать меня-одарённую. Буду жить, трудиться, познаю мир смертных - почему бы и нет, в конце концов? - пожала она плечами, целуя хозяина источника в щёку. - К тому же теперь тебе не придётся терпеть мои ледяные руки на груди.

- А я бы не отказался! - протянул Эстлиф, утаскивая на крутую тропу довольную Стишу.

***

Монотонно серые дни вяло текли по кругу: подъём на рассвете, перекус, езда целый день, ночлег у костра и тихие истории графа, сон и продолжение пути с рассветом... Лошадей они купили в первой же деревне. У Налы болело всё, и животное, как будто чувствуя, ступало как можно осторожнее.

- Сегодня вечером прибудем на границу, - аккуратно подъезжая к девушке (дорога была весьма узкой) обрадовал Окшетт.

Нала только и смогла, что кивнуть, смотря на пыльную дорогу под копытами. За эти дни она то бодрилась, готовая к новой жизни, то сникала, боясь её. И всё никак не удавалось найти золотую середину надежд и страхов, только крайности. Граф всё это видел и старался лишний раз не беспокоить девушку, так что волей-неволей и ему пришлось любоваться пейзажами, а не коротать время за остроумной беседой.

Взрывшая песок стрела пустила коней в бег, а Окшетт мгновенно призвал тень, укрывшую их живым щитом. Однако неведомый стрелок оказался гораздо хитрее, и двумя следующими пристрелил коней. Нала закричала, не успевая выдернуть ногу из стремени и падая следом за животным. Сбоку ругался Окшетт, никак не успевавший помочь. А она только и смогла, что закрыть голову руками, падая на бок и судорожно дергая ногой. Закричать от боли не смогла - царапнув щеку, в землю впилась стрела.

Налу закрыла тень, и она, справляясь с цветными кругами перед глазами, стала выдергивать ногу из-под издохшего животного. Давай, Нала, давай! Надо, надо! Надо спастись! К ней подбежал Окшетт, рывком вытянувший девушку из-под коня, пока их закрывала от атак тень.

- Бежать можешь?

- Да! - ответила Нала, встав на ногу. Она болела, но слушалась.

- Вперёд!

И граф подтолкнул её в лес, который скрывал небольшой особняк - облезший, покрытый плесенью, брошенный не одно столетие назад.

- Прячься!

Приказал он, толкнув массивные металлические двери. Нала влетела внутрь, в переполненное пылью и затхлостью помещение. Не осознавая, что она делает, вбежала в первую же комнату куда была открыта дверь. Свет серого дня отражался в зеркале, покрытом трещинами. Нала едва перевела дыхание, чудом удерживаясь на одной ноге: вторая болела но, кажется, не опухла. Она протянула руку к заклубившемуся туману. От страха бешено билось сердце, боль затмевала все разумные мысли, оставалось осознание близкого спасения, близкого, верного, всего-то ведь надо войти в зеркало, и смерть опять, опять минует! Вспыхнули черные точки, Нала нечаянно перенесла вес на поврежденную ногу и, как подкошенная, рухнула у зеркала, но в голове странно прояснилось. Предательница! Трусиха! Она хотела сбежать, оставив графа одного на верную смерть! В то же время ей казалось, что у него не было шансов: безоружный, что он мог сделать тем, кто нападал на них?! Тени же слабы, как запомнила Нала.

Она подползла к зеркалу, погладила стекло.

- Могу ли я взять с собой ещё одного человека? - прошептала она, а в ответ заклубился привычный туман, из которого появились духи.

- Можешь! Только цену заплати! - летали и смеялись они, а Нала подумала, что сейчас-то она точно должна поседеть.

Духи озвучили цену, всё также смеясь и кружа в зазеркалье. Нала нащупала косу, поднесла к глазам и долго, пристально разглядывала серо-русый оттенок. Не поседела...

Весь в крови, взлохмаченный, в порванной одежде Окшетт застал безразлично смеявшуюся девушку, сидевшую спиной к зеркалу, обнимавшую ногу и смотревшую в серую пустоту ветхого дома, стонавшего от каждого шага. Он швырнул на пол притащенного с улицы наёмника. Сам граф едва держался на ногах: убивать гипнозом могли только мастера (к коим он не относился), а остальные платили цену. Только вот какую - это Окшетт узнает, возможно, спустя десятилетия, скончавшись от какой-то болезни.