Самая роскошная и настойчивая

Может быть. Упрямая задница.

– Итак, ты плохо спишь. Мы оба знаем, ты часто раздражаешься и можешь быть очень нетерпеливой. – Она высунула язык, он ухмыльнулся. – У тебя нет аппетита, и ты не можешь расслабиться. Посмотри на себя, сидишь и думаешь обо всем, что тебе нужно сделать. А еще часто прикладываешь ладонь к желудку, значит, там происходит что-то неприятное.

Он поставил бокал на стол и положил руки на ее голые колени.

– Что заставляет тебя работать так, будто тебя погоняют черти, Алли? Ты трудишься с утра до ночи и, видимо, зарабатываешь кучу денег, которые нет времени тратить. У тебя нездоровые отношения с антацидным средством и нет друзей. Это ненормально.

Алли вздохнула, стянула волосы в толстый хвост.

– Может быть, у меня действительно небольшой стресс.

«И ты здорово умеешь уходить от неприятных тем», – добавила она про себя.

– Ладно, большой стресс. Я живу в состоянии постоянного стресса. И возможно, ты прав, это стало для меня нормой.

– Твои демоны побеждают тебя, Алли. Ты хоть знаешь, что они собой представляют?

Он заметил, как дернулось ее горло, в глазах мелькнула паника, какие-то эмоции. Но занавеска моментально задернулась. Алли отвернулась и переключила внимание на Пика, который улегся у ее ног. Наклонилась и погладила его огромную голову.

– Господи, какой же он все-таки милый.

Росс почувствовал знакомое раздражение. Она снова закрылась и ушла от ответа. Но вместо того, чтобы сделать вид, что ничего не произошло, он, неожиданно разозленный, подвинул стул так, чтобы оказаться прямо перед ней.

– Не делай так, ладно? Не закрывайся. Невозможно общаться, когда ты все время закрываешься. И меня это бесит.

– Я не хочу об этом говорить, – огрызнулась она. – И ты сейчас не способствуешь тому, чтобы я расслабилась.

– Хорошая попытка, милая, но нет, не сработало. Черт тебя возьми, поговори со мной!

Алли закрыла глаза.

– Пожалуйста, не делай этого. Не дави на меня. Мне так хорошо с тобой, и я не хочу тебя терять… пока.

Росс нахмурился:

– Я не собираюсь пропадать.

– Ты не собираешься, да. Но я сама тебя оттолкну. Я всегда так делаю, Росс. Как только парень начинает давить, требовать большего, эмоций, не секса, я пугаюсь до смерти и всегда нахожу способ разрушить отношения. И не хочу, чтобы с тобой произошло то же самое.

Росс вдруг почувствовал невероятную грусть. В ее словах действительно сквозил страх. Он взял ее за подбородок.

– Тогда такое предложение, Джонс.

– Какое?

– В этот раз поступи по-другому, разговаривай со мной и не отшивай меня.

Алли посмотрела ему в глаза и медленно покачала головой.

– Какой смысл, Росс? Я пробуду здесь еще пару недель, а потом мы продолжим жить каждый своей жизнью, на двух разных континентах. И я не хочу быть грубой, не хочу тебя обидеть, но, коль скоро не могу наладить эмоциональную связь со своей собственной семьей, почему ты решил, что с тобой у меня это получится? Да, я хочу этого, очень, но… не могу.

Он почувствовал себя глупым и смешным. Она права. Почему-то стало так больно, будто Алли воткнула ему в сердце раскаленную кочергу. Отчего эти простые слова словно вышибли из него весь дух, выпили кровь?

Он откинулся на спинку стула и потер шею.

– Джонс. Ты абсолютно чокнутая.

– Я знаю, – грустно согласилась она. – Так можно я отнесу тарелки на кухню?

«Что ж, тут больше нечего сказать», – думала Алли, направляясь к своей маленькой машинке. Она отказалась от десерта и кофе. Росс инстинктивно почувствовал, что сегодня она не настроена на секс и не стал настаивать. Вместо этого просто обнял ее и пожелал хорошо выспаться.

Его рука лежала у нее на спине, и Алли вдруг ощутила, как на глаза наворачиваются слезы. Давно забытое ощущение. «Поэтому-то я и не достойна отношений, – решила она, – вечно умудряюсь все испортить». Лучше даже не начинать. В любом случае, как только Росс действительно узнает ее поближе, сразу отвергнет. Эту правду жизни она познала, еще сидя на коленях у отца. И если даже отец не мог полюбить ее, достойна ли она любви вообще?

Потому что – и это ее самая большая тайна – в глубине души Алли очень эмоциональна. Слишком эмоциональна. Она постоянно слышала это от отца: «Ты реагируешь слишком эмоционально – соберись и не распускайся!», «Опять водопад?», «Господи, помоги мне!», «Ты можешь хотя бы попытаться задействовать логику и разум? Думай головой, а не решай сердцем».

Жизнь с отцом налагала запрет на проявление чувств. Алли не позволялось выражать гнев, грусть, страх. К пятнадцати годам она была уже твердо уверена, что ее чувства – это нечто неправильное. Настолько, что даже пришлось бороться с собой, чтобы оплакать отца, раз в жизни разрешить себе испугаться, как существовать дальше.