Самая шикарная свадьба

– Так она в Думе работает, она же помощник президента! – уверенно заявила она. – Вот прошу его в письме, чтобы он передал ей, что ее очень просит позвонить Вера Петровна. Ладно, потом допишу, когда ты уедешь, – решила она и властно проговорила: – А сейчас вымойте меня с Иннокентием. Я грязная!

– Иннокентий, включить тебе телевизор, пока я буду мыть Веру Петровну?

– Да! Да! Да! Я люблю телевизог глядеть! – прокричал он и запрыгал, что означало крайнюю радость.

– И я посмотрю, – заявила Мисс Бесконечность.

– А ты иди в ванну.

– Нет, я должна посмотреть.

– Иди, или я отказываюсь тебя мыть! – злобно прикрикнула я.

– Машенька, я только рекламу посмотрю, – проговорила Мисс Бесконечность и зачем-то вплотную подошла к экрану. – Эх! Черт, не показали! – разочарованно воскликнула она и пошаркала в ванную.

В этот момент, как назло, моя сумочка затряслась, и из нее раздалось: «Тар-лям-пар-ля-ля-ля-ля-лям, тар-лям…»

– Маша, я уезжаю, – дрожащим голосом проговорила мама. – Ты где? Я звонила и тебе, и Власу.

– Я у бабушки, вот помыть ее приехала.

– Ты хорошая внучка! – сердечно проговорила она. – Будь тут без меня умницей и смотри, как бы она… Ну, сама знаешь, насчет письма… – Мамаша не успела договорить, как трубку выхватил отчим.

– Маша, здравствуй! Я чего хотел тебе сказать… Ты, это… – и он задумался – видимо, при всем его косноязычии никак не мог сформулировать собственную мысль. – Пункт первый. Значит, домик для кошек я построил. И свет туда им провел, в общем.

– Ну, вы мастер на все руки! – воскликнула я.

– Вот и я про то же, а твоя мать меня даже не похвалила сегодня ни одного раза! – обиженно проговорил он. – Пункт второй. Я плохо себя чувствую. Прямо такая слабость, мрак какой-то!

– Что с вами, Николай Иванович? – озабоченно спросила я.

– Да не знаю. Ну, я там, в деревне, слышал по радио, есть такие лекарства… Они и общие укрепления дают, и организм поддерживают, и зрение… Третий, значит, пункт – я записал, как называется, и телефон. Ты позвони, узнай, коко стоит.

– Да, да, конечно! – И я, вооружившись карандашом и пожелтевшим тетрадным листом, что лежали на «столе», приготовилась писать.

– Вот, значит… Первое лекарство называется «Чих-пых», – он сделал паузу и продиктовал телефон. – Потом второе, значит, это этой страны-то, ну как ее… Там еще эти, как их… Такие живут, ну такие… – Николай Иванович изо всех сил пытался вспомнить «эту» страну, где живут «такие». – Сейчас, тут у меня где-то было записано. А, китайское! Вот, китайского производства лекарство, называется «Суньмувча». И последнее, третье, оно наше, называется «Трик-трах».

– Это лекарства? – удивилась я.

– Да-да, они весь организм укрепляют. Ты узнай, коко стоит, и, мобыть, надо будет взять, – сказал Николай Иванович, по обыкновению коверкая русский язык.

– Ладно, – согласилась я.

– Да дай сюда трубку! – возмущалась мама на том конце провода. – Иди вон лучше воду отключи, а то снова соседей кипятком зальет, как в позапрошлом году. Мань, ты меня поняла насчет письма?

– Поняла, поняла.

– И вот еще, все хотела у тебя спросить, вы чего это с Власом тянете? Нужно срочно подать заявление в загс. Ой! Ну, пока! Этот кретин, кажется, унитазный бачок разбил! Вот урод! – заорала она и немедленно бросила трубку.

Бабушка стояла в ванной и ковырялась шпилькой в ухе, издавая странные звуки: «Ухохохо! Ух!»

– Прекрати! Вот повредишь себе что-нибудь!

– А знаешь, Машка, как чешется! Я вот по телевизору смотрю – и дикторы, и артисты – ну все чешутся!

Мытье бабушки – это был особый ритуал. Пользоваться мудреным, затейливым душем я боялась – как бы не сломать! – тогда нам с Мисс Бесконечностью не сносить головы, ведь Зожор будет в гневе. Дело в том, что душ крепился к ненадежной палке посредством синей изоленты, сама же палка торчала из стены под самым потолком. Короче говоря, вся эта наисложнейшая конструкция держалась на честном слове, и когда бабушка стоит в ванной, я все время опасаюсь, как бы душ не свалился ей на голову и не вышиб последние мозги. А уж как моются Зожоры – этого я себе даже представить не могу.

Я же для мытья Мисс Бесконечности использую розовый допотопный кувшин с плесневелым дном, из которого мыли еще меня в младенчестве. Набираю в него воду и окатываю старушку, а она либо визжит от восторга, либо громко выражает свое недовольство по поводу слишком высокой температуры вылившейся на ее дряблое тело воды. Сейчас она визжала и все время пыталась встать так, чтобы облить меня с головы до ног.

– Еще раз голову вымой! – приказала она. – И спину, спину потри! О-о-о-й! Как хорошо! – верещала она.

– Ну, уж тут ты сама! Совсем обнаглела! – возмутилась я, когда она отклячила удивительно белую для ее возраста, словно отполированную задницу без целлюлита.

Наконец я вытащила старушку из ванной, и в этот момент раздался звонок в дверь.

– Одевайся! – крикнула я бабушке и побежала в коридор.

– Вот кошмар-то! – воскликнула Пулька.

– Ну, как все прошло? Вы его крепко привязали? – спросила я.