«Самая сладкая ложь»

Но объявлять перемирие майор Толедано не собирался.

– Может, тебе припомнить все твои предыдущие работы над ошибками? – спросил он. – Вспомнить анализ просчетов неудачных операций, который на поверку оказывался обычным трепом, потому что ошибки повторялись снова и снова? Где были твои источники информации? Молчали? Не существовали? И после этого у тебя поворачивается язык что-то говорить мне насчет работы над ошибками?!

– Я не собираюсь продолжать разговор, пока ты не начнешь говорить со мной вежливо, – прохладно заметил Константин, и на лице Боаза мелькнула неуверенность. – И пока ты не перестанешь обвинять меня во всех смертных грехах. Или я пришел на трибунал?

– Ты, – Боаз поднял палец, – еще отправишься под трибунал! Твои недоговорки уже сидят у меня в печенках!

Константин поднялся.

– Прошу прощения, я вынужден оставить вас, – сказал он. – У меня много работы. А вам, майор, я советую поискать другого консультанта. Я не достоин этой важной и ответственной должности.

Майор Толедано смерил коллегу полным презрения взглядом.

– Я найду тысячу консультантов! Слава Богу, среди них не будет ни одного огнепоклонника!

В воцарившейся тишине Константин, уже было переступивший порог, повернулся и посмотрел на Боаза. Доктор Мейер положила руки на подлокотники кресла так, будто собиралась встать, а лейтенант Гордон вскочил и на всякий случай занял позицию между майором Толедано и капитаном Землянских. Но вопреки всем ожиданиям Константин просто кивнул и сказал коротко:

– Хорошего дня всем.

После чего оставил комнату совещаний.

… Майор Толедано толкнул дверь приемной главного аналитика и вошел в прохладную комнату. Сидевшая за столом Габриэль подняла на него глаза.

– Почему ты так ломишься? – спросила она.

– Ты бы предпочла, чтобы я прокрался сюда, как партизан?

Габриэль вернулась к работе.

– Партизан из тебя вышел бы отвратительный.

– Константин у себя?

– Он слушает музыку.

Майор Толедано вгляделся в лицо секретаря – так, будто хотел понять, шутит она или говорит серьезно.

– Сейчас? – спросил он.

– Да, – кивнула Габриэль. – В такой час он всегда слушает музыку.

– Меня не волнует, чем он занимается, – сказал Боаз. – Я должен с ним поговорить.

– Если хочешь получить на орехи – милости прошу, – закивала Габриэль. – Только тебе следует знать, что пришел он в отвратительном настроении. Думаю, я не должна объяснять, что это значит.

Майор Толедано поймал себя на мысли, что взвешивает все «за» и «против», связанные с идеей зайти к Константину позже.

– Подожди немного, – предложила Габриэль, видя замешательство гостя.

– Ты думаешь, я слоняюсь по коридору в поисках подходящего занятия?

– Я вижу, тебе не терпится. Ну, смотри. Если после этого он будет высказывать очередную порцию комплиментов мне, пеняй на себя.

… Обыкновенно открытые жалюзи на окнах в кабинете Константина на этот раз были приспущены, и в комнате царил приятный полумрак. Капитан Землянских сидел в кресле у стола, повернувшись спиной к двери, и на самом деле слушал музыку. Майор Толедано не считал себя знатоком классики, а поэтому не смог определить, чьему перу принадлежит данное произведение.

– Не стойте на пороге, майор, – сказал ему Константин, не оборачиваясь. – Если вы боитесь нарушить мой покой, то вам не стоит беспокоиться, я скоро закончу. Даже при закрытой двери я слышу все, что говорят в приемной.

Боаз занял свободное кресло. Хозяин кабинета до сих пор сидел спиной к нему. Точнее, он не сидел, а полулежал в кресле. Создавалось впечатление, будто он находится тут в одиночестве, и его медитации ничто не может помешать.