«Самая сладкая ложь»

– Ицхак, разумеется, не принял меня с распростертыми объятиями. Он посоветовал мне возвращаться и еще раз уверил в том, что все будет хорошо. Никакие уговоры на него не действовали. Я говорил, что знаю, какой информацией он располагает, предупреждал, что любое действие повлечет за собой катастрофу. Но все было напрасно. Я злился, угрожал, говорил, что если он сейчас же не соберет вещи и не поедет со мной, то ему придется расстаться с жизнью. Но «комиссар» только качал головой. По возвращении я узнал, что Ицхака застрелили в номере отеля. Застрелили из пистолета, модель которого совпадает с моделью моего табельного оружия. И, что еще хуже – застрелили через час после того, как мы расстались. Никаких следов, никаких отпечатков пальцев – все было сработано очень чисто. Командование решило не отменять операцию, но противник уже был настороже. Думаю, о том, что было дальше, говорить не стоит.

– Да, невесело, – резюмировал Гилад. – Тебе повезло, что ты остался при погонах и на свободе…

– Это еще не конец, – продолжил Константин. – После того, как я стал главным подозреваемым, проходящим по этому делу, к нам попала кассета с записью нашего с «комиссаром» разговора. Никто до сих пор и понятия не имеет, откуда взялась эта кассета, но важен сам факт – на ней были доказательства моей вины. Можно было сказать, что такое оружие есть не только у меня, а то, что я был у «комиссара» тем вечером – это совпадение. Но вряд ли можно было отрицать тот факт, что один из собеседников угрожал другому. Контекст происходящего был известен только мне и Ицхаку, а вне контекста все выглядело как угроза. Что ни говори, а фраза вроде «собирай вещи, или живым ты отсюда не уедешь» звучит не двусмысленно. Узнай я, кто принес эту кассету, я бы перерезал ему горло, но «доброжелатель» решил остаться неизвестным. Я провел семь незабываемых суток в тюремной камере и отправился под трибунал. Трибунал решил освободить меня и передать мне работу с группировкой. Мне предстояло выяснить и то, как с ней связано убийство «комиссара», и кто это сделал, и зачем. Вот поэтому-то мы и собирали информацию почти год, лейтенант. Для того чтобы не ошибиться во второй раз.

Гилад потрепал волосы, еще раз глянув на экран компьютера, и посмотрел сначала на Константина, а потом на майора Толедано.

– Интересно, кто же этот «доброжелатель», – сказал он. – Держу пари, главного аналитика он не любил.

– Я долго думал над этим вопросом, но к конкретным выводам не пришел, – ответил Константин. – Если честно, не представляю, откуда в комнате могло взяться подслушивающее устройство. «Комиссар» всегда тщательно проверял номера отелей. У него была паранойя на этой почве.

Молчавший до этого Боаз сделал предостерегающий жест и приложил палец к уху, поправляя наушник.

– Слушаю, – сказал он. – Что? Как?! Ведь мы знали, где будет охрана! – Он опустил голову. – Я включаю громкую связь. Капитан здесь. Опишите ситуацию.

Константин подсел к телефонному аппарату, выкладывая на стол уже ненужный наушник.

– Докладывайте, сержант.

– У меня плохие новости, сэр, – отозвался на том конце провода женский голос. – Я бы даже сказала, очень плохие. Мы потеряли Мустафу. Он ушел с охраной. Вероятно, вышел через одну из дверей, о которой нам не было известно.

– Вы представляете, куда он мог направиться?

– Нет, сэр. Он пересел в другую машину, его личный автомобиль на стоянке отеля. Охранники клянутся, что никого не видели. Какие будут указания?

Константин поднял голову и посмотрел на майора Толедано.

– У нас слишком мало людей, – сказал тот, – рисковать нельзя. Отбой. Ума не приложу, как такое могло получиться! Мы оцепили все выходы! Он ведь не мог испариться ?!

Капитан Землянских устало вздохнул и потер виски.

– Сержант, – обратился он к собеседнице, – красный код. Возвращайтесь.

– Так точно, сэр.

– Ну и дела, – сказал Боаз, глядя на то, как Гилад выключает компьютер. – Черт возьми, я был уверен в том, что на этот раз все пройдет хорошо! Я уже высказывал предположение, что кто-то регулярно докладывает Мустафе о происходящем тут. Таких совпадений не бывает.

– Хватит, майор, – ответил Константин. – Мы прекрасно поняли, что вы недовольны. – Он приложил руку к груди. – Своими причитаниями вы действуете мне на нервы, и у меня болит сердце.

– Никакого сердца! – то ли возмутился, то ли испугался Боаз. – Я ведь тебя предупреждал – надо спать по ночам! Где твои волшебные капли?

Константин ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

– Не надо капель, – сказал он. – Позови доктора Мейер. Она знает, что делать.