Самая снежная ночь (СИ)

Всё происходило слишком быстро, наверное, я всё ещё не была готова к этому, а вот Леголас и Трандуил, напротив, кипели энергией. Негромко шутя, они пришвартовали наше судно. По не сходившим с губ улыбкам становилось ясно, что именно сейчас они испытывали неподдельную радость — груз прошлого был сброшен, и они, наконец, вернулись домой — к своим корням. Конечно, их переживания были глубже и острее моих, мне же просто хотелось почувствовать под ногами твёрдую землю и только тогда с облегчением вздохнуть — наше путешествие, наконец, закончено.

Нас встречали эльфы, которые помогли спуститься на берег. Они говорили так быстро и певуче, что мне удавалось разобрать едва ли половину слов; однако я смогла понять, что это подданные Трандуила, и они счастливы видеть своих Принца и Короля. Смутившись под их проницательными взглядами, я едва подавила в себе желание спрятаться мужу за спину и именно тогда заметила его недобрый взгляд, направленный на троих верховых, которые, пришпоривая коней, выехали на середину пристани. Снова эльфы и снова эти любопытные взгляды, от которых хочется прятаться, как испуганному кролику, случайно выскочившему из густых зарослей на открытую местность. Постаравшись подавить смущение, я подняла глаза на вновь прибывших, и сердце, громко ухнув, замерло в груди. Там, на вороном жеребце, облачённый в серый камзол сидел тот, кого я уже не чаяла увидеть в своей жизни.

— Папа! — оттолкнув руку попытавшегося остановить меня мужа, я со всех ног бросилась к тому, разлуку с которым так горько оплакивала. Стремительно спешившись, он раскрыл объятия, в которые я буквально врезалась, крепко обнимая его за шею. — Папа!

========== Глава 22. Ты не смотри, что я маленькая, вмажу - лося обгонишь ==========

Наверное, меньше всего от своего отца я ожидала вопроса: «Как тебя зовут, дитя?». Ведь предупреждал же меня Трандуил, что я похожа на Феаонра, а это именно он и оказался. Нужно было сразу обратить внимание на его длинные тёмные волосы и рост не менее выдающийся, чем у моего венценосного супруга, но в ту минуту я была так счастлива, что, кажется, совершенно ослепла или, скорее, ополоумела. Родные черты родительского лица значили гораздо больше, чем длина растительности на голове и странная одежда. Однако незнакомый тембр голоса и смесь синдарина с какими-то ещё благозвучными, но малопонятными словами быстро меня отрезвили.

— Прошу прощения… я, кажется, обозналась… Сильвупле на землю…

Смутившись, растерявшись и отчаянно краснея, я как маленький ребёнок барахталась в руках крепко сжимавшего меня пра-пра-пра-пра-Эру-его-знает-сколько-раз-деда, дрыгала не достававшими с такой высоты до песка ногами и бекала-мекала, но как ни пыталась, не могла произнести ни одного слова на синдарине.

А ведь Трандуил так старательно учил меня своему языку целый год.

И даже гордился тем, что добился некоторых успехов.

Наверное, ему сейчас за меня очень стыдно.

А уж мне-то за своё поведение как неловко.

Этого даже все местные святоши-Валар не знают.

И не узнают, если не попытаются меня прямо сейчас препарировать.

Но ведь не их приподнял над землёй и держит в руках-объятиях дядя Стёпа великан номер два, а рядом с ним стоят номер три и номер четыре.

— Бонжур… — пуще прежнего опозорилась я, робко отвечая на не в меру любопытные взгляды ещё двоих ушастых предков и попутно пытаясь разжать свои же пальцы, которыми вцепилась в плечи того, кого так опрометчиво спутала с папой. — Май нэйм из Олеся…

Чему-то величаво кивнув, двойник моего отца соизволил перейти на синдарин без странных примесей, которые так меня путали, и, представившись, указал на своих спутников. Оказалось, что это тоже мои пра-пра-пра-родственники. Светловолосый красавец, показавшийся мне до боли похожим на звезду Титаника — Ди Каприо, был Келегормом, а вот второй — Карантир ввёл меня в полное оцепенение. Во-первых, это и был тот, благодаря лямурам которого с некой Халет, мне суждено было родиться на радость моему супругу, а во-вторых, у него были такие шикарные волосы, что он мог бы сниматься в рекламе самого известного шампуня и стать благодаря этому мультимиллионером. Невероятно густые и почти такие же тёмные, как у его отца, они отсвечивали на солнце каштановой рыжиной, в которой, казалось, вот-вот загорятся искры.

— Они настоящие? — протянув руку, я прикоснулась к жестковатым прядям взиравшего на меня с не меньшим благоговением, чем я на него, эльфа. Вот кого мне следовало назвать отцом, если уж так приспичило это сделать, а вовсе не Феанора, который, в любом случае, был дедом, и не важно в каком колене. Взгляд темных, почти чёрных глаз Карантира полнился теми самыми растерянностью, удивлением и оторопью, которые, наверное, испытывают молодые отцы, когда медсестра в роддоме впервые показывает им новорожденного младенца. Чтобы понять это, не нужно было обладать талантом Трандуила и читать чужие мысли. Похоже, я была для него тем самым младенцем, ведь возлюбленная лишила его общения с единственным сыном. — Очень красиво. Сияют, как звёзды…