Самая страшная книга 2016

Санюшка сначала бежала быстро, потом прихрамывать начала, потом вовсе на шаг перешла. В лесу стояла тишина. Луна светила ярко. Слишком ярко. Дойдя до поляны Кудеяровой, девочка решила обойти ее вдоль оврага до дуба, а там сил набраться и быстро перебежать освещенный участок. Пробралась с трудом – край оврага весь зарос колючим кустарником. У дуба перевела дух. До дедова дома уже недалеко – полянку бы только перебежать. Сзади на плечо легла чья-то холодная рука. Санюшка резко обернулась и начала пятиться к дереву, покуда спиной в него не уперлась.

– Убежать хотела, – Антип подошел вплотную и поставил руки на ствол по обеим сторонам от беглянки. Тут же ругнулся: – Вот анафема, – и стряхнул кровь с пораненной об острый сучок ладони.

На место руку вернул и склонился, приблизив лицо и буравя взглядом девочку. На Санюшку напало странное оцепенение, ни рукой, ни ногой не двинуть. Откуда-то раздался вздох и уже знакомый голос: «Дозволь, Дарьюшка». Ему ответил женский: «Дите не замай». Неожиданно прямо над головами пролетела летучая мышь, Антип отшатнулся. Санюшка отмерла и, выскользнув из-под его руки, кинулась бежать через поляну. На середине пути споткнулась и растянулась плашмя. Не чувствуя боли, перевернулась и села, согнув колени и опираясь сзади на руки. Антипа возвышался над ней, поедая жадным взглядом заголившиеся ноги девочки. Но Санюшка смотрела не на Антипа. За его спиной, словно из воздуха, вырастала черная тень, похожая на нетопыря. Тень приобрела очертания монаха с раскинутыми для поимки жертвы руками. Монах поднял лицо. Увидев горящие зеленым огнем глаза, Санюшка коротко взвизгнула, перевернулась и поползла прочь на четвереньках. Раздавшийся сзади хрип и непонятные, но страшные хлюпающие звуки заставили подскочить и понестись стрелой. И сила невесть откуда появилась, и хромота прошла.

Добежав до дедова дома, птицей взлетела на крыльцо и забарабанила в дверь, с трудом выговаривая и одновременно пытаясь отдышаться:

– Де… де… деда… от… во… ри.

Окна были плотно закрыты ставнями, запертыми изнутри на штыри. У лесников много недругов имелось.

Савельич, заслышавший голос внучки, выскочил на крыльцо в одном исподнем. Завел Санюшку, усадил на лавку, дал попить воды. Чтоб унять дрожь, сотрясавшую девочку, одел в подвернувшийся под руку свой форменный сюртук. Зажег керосиновую лампу.

– Сказывай, – велел.

Выслушав сбивчивый рассказ, долго не раздумывал.

– Бежать надо, – сказал, накидывая штаны и рубаху. – Хлысты хуже зверей, от себя никого не отпускают. Не зря уряднику указ об их поимке пришел. У него защиту найдем.

Дед с внучкой вышли во двор. Санюшка путалась об достающий ей до колен сюртук. Савельич оседлал дряхлую от старости казенную кобылку. Посадил в седло Санюшку, вывел лошадь на тропу, ведущую в село. Заслышав шум, обернулся. Со стороны леса виднелись всполохи. Близко. Не уйти вдвоем на старой кляче.

– Скачи одна, я гостей встречу, – лесник сунул поводья в руки девочке. – Иди к Пелагее в трактир, она к уряднику сведет, – и, не дожидаясь возражений, хлопнул лошадь по крупу: – Но, пошла!

Савельич вернулся к дому, взошел на крыльцо. Ружьишко бы не помешало, да как на грех заклинило. Вскоре из леса вышла толпа людей, десятка три, с факелами. Вела их Анна. И вновь Савельич не узнавал дочь. Ведьма – с взлохмаченными волосами, перекошенным от ярости лицом.

– Где эта ехидна, иудино племя?! – издали закричала Анна.

– Ты о ком? – спокойно спросил лесник.

Его спокойствие вызвало недовольный гул постепенно окружающих дом сектантов.

– Отдай эту убийцу. Богоубийцу!

– Это дочь твоя, – все так же спокойно напомнил Савельич.

– Отрекаюсь! Сама гадюку изничтожу! – завизжала Анна, затопала ногами. На губах ее выступила пена.

Неожиданно Савельич показал фигу и со словами: «На-ко-ся, выкуси» заскочил в дом, захлопнув дверь и задвинув засов.

Анна взбежала на крыльцо и замолотила кулаками по крепким доскам:

– Открой! Быстро отдай девчонку!

Жили двенадцать разбойников,
Жил Кудеяр атаман, –

раздалась из-за двери песня.

– Издеваисси! – вновь завопила Анна. – Отвори!

Некоторые сектанты попробовали открыть ставни. Тщетно. Дом готов был держать осаду. Таким и строился.

Много разбойники пролили
Крови честных христиан, –

неслось изнутри.

– Сам того захотел, пали их! – Анна первой кинулась к стожку прошлогоднего сена. Дом обложили сеном и сразу с нескольких сторон подожгли факелами.

– Гори в аду со своей внучкой-убийцей! – крикнула Анна.

Господу Богу помолимся, древнюю быль возвестим!
Так в Соловках нам рассказывал инок честной Питирим, –

лилась песня.

Пожар бушевал. Анна, отойдя подальше от летящих искр, торжествующе хохотала. В толпе кричали:

– Богородица Анна! Богородица Анна!

Некоторые даже бухнулись на колени и отбивали поклоны новоявленной главе секты. Кто-то катался по земле, беснуясь.