Самая страшная книга 2018

Охотник поднес к губам обжигающий край оловянной кружки, отхлебнул. По телу разлилось приятное тепло, и усталость чудесным образом отступила. Старик разложил похлебку в две деревянные миски и сел напротив гостя.

– Ешь.

В отличие от питья, еда выглядела вполне обычно. Туган не заставил себя упрашивать и с готовностью придвинул миску.

Шудег смотрел на него и усмехался. К своей тарелке он так и не притронулся.

– Сказывай, что за беда стряслась?

– Большаки приходили. Продотряд из Усть-Сысольска.

– И?..

– Третий раз за зиму. В первые два раза и так почитай все забрали: зерно, птицу, скотину… даже одежу, у кого лишняя была. Люди поначалу роптали, но терпели: ими тот венгр командовал, Фаркаш, может, слыхал про такого? Одноглазый, рожа страшная, точно в жерновах мололи… Он на Печоре два года лютовал: слово поперек скажешь – считай, не жилец. Вот народ и боялся.

Шудег дернул уголками бледных губ.

– Что случилось в третий раз?

Туган помрачнел.

– То без меня случилось, я тогда на охоте был… Явились они четвертого дня, пьяные, человек двенадцать… Бабы им в ноги кинулись, мол, отдавать нечего, уже кору с деревьев объедаем, а им хоть бы что. Стали по избам да сараям шастать, добро искать. Как назло, нашли у старосты две бутыли самогона, в подполе запрятанные. Фаркаш за обман старосту шомполами забил и старуху его тож… А сына его, что за отца вступился, велел гвоздями к сараю прибить.

– Дальше.

Туган отодвинул в сторону недоеденную похлебку.

– Порешили их ночью вашкинцы, не вынесли такого. Фаркаш со своими бандюками перепились и завалились дрыхнуть в доме старосты, даже сторожей не поставили. А наши мужики заложили дверь с окнами, да и подожгли дом. Никто не выбрался.

– А потом поняли, что большаки захотят узнать, куда подевался продотряд, верно?

Охотник опустил голову.

– Что сделано – то сделано. Не могли мы больше терпеть, шаман. Но теперь сюда пришлют солдат. Этих, из ЧОНа. Они никого не щадят, ни старого, ни малого.

Шудег молчал, закусив губу, словно обдумывал что-то.

– Помоги нам, Шудег! Ты же, говорят, – охотник понизил голос почти до шепота, – с Яг Мортом знаешься.

Глаза шамана странно блеснули, и Туган на всякий случай коснулся пальцами оберега из медвежьих клыков.

– Верно говорят, – ответил шаман. – Яг Морт может помочь. Плату ты знаешь.

Проситель знал. Хозяин Леса ничего не делал бесплатно. Цена же была высока.

– Ж-жертву принести? Так у нас даже собак не осталось. Что сами не съели – то продотряды отобрали.

Шудег покачал головой, усмехнулся.

– Э, нет. Тут другая жертва нужна. Особая.

Туган вцепился в столешницу. Сердце застучало глухо, тревожно. На какое-то мгновение ему показалось, что вместо Шудега на него смотрел кто-то другой: огромный, злобный, с зубами-кинжалами и звериными глазами, отсвечивающими зеленью. Охотник тряхнул головой, и наваждение сгинуло.

– Неужели нельзя по-другому? – голос охотника прозвучал почти жалобно.

– Нет. Нельзя. Впрочем, вам решать: погибать всем или выбрать одного для Яг Морта.

– Да кто же согласится-то на такое дело?

– Неужто некому?

– Никто не захочет. Даже старухи беззубые, которые свой век доживают.

– Желание жертвы и не требуется.

Шаман опять замолчал. Тусклый свет от печи наложил на него дрожащую тень, отчего колдун стал походить на каменного истукана, застывшего под лунным светом.

– Я вспомнил. Говорят, у тебя дочка есть. Немая. Верно?

– Да ты что, шаман? – поняв, о чем речь, Туган вскочил. Волк предупреждающе зарычал. – Сбрендил?

– Но-но, не балуй! – осадил его хозяин. – Подумай, Туган, крепко подумай. Место я укажу.

– Не надо. Я пойду.

Туган вдел руки в полушубок и взял берданку. Волк снова заворчал, но остался на месте.

– Куда на ночь глядя? Сгинешь в тайге напрасно.

– Все равно пойду. – Оставаться под одной крышей с колдуном совсем не хотелось. – Аттьӧала отсӧгысь.[29]

– Ну, как знаешь. Держать не стану.

Туган выскочил на крыльцо и судорожно вдохнул, чтобы очистить голову от нехороших мыслей. Густой морозный воздух показался особенно свежим после густо натопленной шаманской избы. С шумом выдохнув пар, охотник огляделся по сторонам. Из тайги доносился беспокойный шепот колеблемых ветром игольчатых ветвей и какой-то непонятный, едва слышимый стук, точно кто-то вдалеке стучал по стволу деревянной колотушкой.

Между лопаток охотника пробежал холодок. Туган спустился с крыльца и решительно двинулся в сторону леса, но с каждым шагом уверенность покидала его, уступая место тягучему липкому страху.

На краю поляны он остановился, раздумывая. Идти ночью одному, да еще зимой, было опасно: не ровен час, заплутаешь и станешь добычей зверья или замерзнешь по дороге. Конечно, можно заночевать и в тайге, но вряд ли он найдет в темноте все потребное для костра, а без костра в тайге не выжить.

Охотник обернулся. Отчаяние и страх сдавили его с двух сторон чугунными тисками, расплющив словно букашку. А еще что-то настойчиво влекло его назад, мягко нашептывая в ухо: «Вернись! Вернись!» Сопротивляться этому таинственному зову совсем не хотелось.