Самая страшная книга 2019

Среди мертвецов ее не было. Что-то будто оборвалось внутри.

Глеб развернулся и увидел паренька, прыгающего вперед с ножом в руке. Паренек сделал выпад, лезвие разорвало Глебу куртку, вошло в живот слева, зацепив ребро. Не чувствуя боли, Глеб схватил паренька за запястье, дернул вниз. Окровавленное лезвие выскользнуло. Глеб ударил паренька по коленке ногой. Что-то звонко хрустнуло. Паренек скорчился, заваливаясь на бок.

Женские крики в голове сделались невыносимо громкими.

Глеб с размаху опустил подошву ботинка пареньку на лицо. Закричал:

– Валя! Где ты? Где же ты, ну?

На кухне ее не было. На столе у холодильника стоял стеклянный сосуд со сбитым верхом. В миске валялись осколки.

Глеб чувствовал, как кровь толчками выходит из раны, заливается в штаны. Закололо на кончиках пальцев. Он вышел в коридор, держась за стену. Шагнул в ванную комнату и там, в полумраке, разглядел что-то лежащее в ванне. Кажется, обгоревший труп. Его обмыли и очистили. Лужицы воды собрались в провале на месте живота и в углублениях между ребер. Лица было не разобрать, но Глеб понял, что это и есть его любимая, ненаглядная, пропавшая Валя.

Он медленно опустился перед ванной на колени, протянул руку. Вопли в голове становились громче.

– Я же нашел тебя, – пробормотал Глеб. – Я нашел тебя, ну? Ты должна была быть живой! Ты же и есть живая!

Боль скакнула от раны к сердцу. Сперло дыхание. Перед глазами потемнело.

– Мне говорили, что ты зависла между жизнью и смертью. Не можешь умереть, – пробормотал он, едва ворочая языком. – Давай же возвращайся. Я ведь не зря искал…

«Конечно, – сказала Валя чистым и ясным голосом. – Даже не думай о плохом, дурачок».

Она взяла его ладонь в свою – шершавую, обгоревшую. Поднялась и вышла из ванной в коридор.

Глеб, облокотившись о теплый чугун, наблюдал за ней и не смог сдержать улыбку. Валя оставляла на полу влажные следы, покрытые ошметками обгоревшей плоти. Она прошла в комнату. Глеб видел паренька, лежащего на полу без сознания. Из уголка рта его капала на старый ковер кровь.

Валя дотронулась до паренька, и он очнулся. Хотел закричать, но не смог. Из горла вырвалось только сдавленное мычание. Валя подняла валяющийся нож и принялась рисовать на лице паренька узоры. Яркие, красные, сочные. Паренек открывал рот, но был нем, как рыба. Только согнутые пальцы сдирали ногти, впиваясь в пол.

Глеб улыбался, глядя на Валю.

Срезая с лица паренька кожу, Валя напевала «Восьмиклассницу». А хор других женских голосов ей подпевал. Получалось очень даже неплохо.

Ми

Девяносто процентов людей перед смертью видят реалистичные галлюцинации.

Не спрашивайте, откуда статистика. Наверное, были какие-то ученые, которые специально убивали людей и вели наблюдения. Наука вообще страшная вещь.

Галлюцинации бывают разные. Тоннель с белым светом, голоса родственников, самое любимое в жизни место… или голоса женщин, которых убил.

Они ведь не могут петь вечно, да?

А я не могу умереть, хотя прямо сейчас очень этого хотел.

Мне кажется, я нахожусь где-то между жизнью и смертью. В полубессознательном состоянии. Когда мне сломали челюсть ударом ботинка, я впал в кому и теперь вижу галлюцинации.

Я когда-нибудь умру.

Но главный вопрос – когда?

Обгоревшая женщина с впадинками вместо глаз, тщательно мною вымытая и подготовленная к ритуалу, стоит надо мной и срезает кожу с моего лица. Я кричу – беззвучно для всех, но слишком громко для себя самого. Мое внутреннее сознание рвется, как кожа. Я ничего не могу сделать, потому что парализован страхом. Или колдовством. Или галлюцинациями.

Лезвие протыкает щеку, и я чувствую металл на зубах. Он сбивает эмаль.

А в голове поют хором в двенадцать глоток мертвые женщины.

Время тянется безумно медленно. Нож бередит раны, заставляя меня корчиться от боли. Женщина, скалясь безгубым ртом, как будто говорит: «Мы можем продолжать вечно».

Их песни – это безумный репит.

Я видел, как умирает в ванной комнате тот мужик, что сломал мне челюсть. Сначала он наблюдал и улыбался, потом взгляд его сделался бессмысленным и стеклянным. Мужик осунулся, голова упала на грудь.

А женщины продолжали петь.

Я встретил рассвет, корчась в лужах собственной крови. Женщина не отпускала меня. Она сорвала с меня одежду и срезала лоскуты кожи со спины.

Ночь наступила стремительно. А в голове все еще пели. Одну песню за другой.

Кто-то спросил: «Ну как, нравится?»

Они хотели, чтобы я мучился вечно. За все их страдания.

Потом женщина взялась за кожу на моей груди.

Еще один рассвет.

Они пели, а я был все еще жив.

Знаете что? Боль растянулась на вечность, но я все еще думаю о тех девяноста процентах людей, которые видели галлюцинации перед смертью.

Вдруг это все тоже галлюцинация? Вдруг я на самом деле вот-вот умру?

Вдруг эта девушка, с волосами цвета морковного сока, так здорово огрела меня по голове газовым ключом, что проломила череп и отправила в кому, а сама – чья-то любимая Валя – возвращается к мужу, вызывает полицию и, в общем-то, становится той, кто выжил и обезвредил очередного паскудного маньяка?..

А я лежу в коме на полу квартиры, и боль моя будет бесконечной, пока не сдохну.