Самая страшная книга 2020

Тягачев свернул за угол, раздраженно сплюнул и полез в карман за новой запиской. До Нового года оставалось чуть меньше пяти часов. Еще четыре ходки, может, чуть больше, и – все. Пятьдесят одна неделя свободы, частично изгаженной кошмарными сновидениями… но это всяко лучше, чем последние семь дней в году.

«Бульвар Гагарина, дом 7, корпус Б, квартира 12».

Дремавший где-то глубоко внутри страх проснулся и вмиг беспощадно раздавил собой все остальные чувства. Огни ярко освещенной улицы расплылись и потускнели, мир обрел сходство с мазней психопата, первый раз в жизни взявшего в руки кисть.

– Светка? – помертвевшие губы наждачно царапнулись друг о друга. – Да ну на хрен…

Адрес сводной сестры он помнил отлично. С Аркадием Михайловичем – ее отцом – мать Тараса познакомилась семнадцать лет назад. Через полгода они узаконили свои отношения и прожили вместе еще десять с половиной лет. И вместе же погибли за год до того, как Тягачев впервые надел костюм Деда Мороза.

За все это время Тягачев не нашел общего языка со сводной сестрой. Да, откровенно говоря, и не стремился найти. Отчима – мягкого по характеру и похожего на папу дяди Федора из Простоквашино – он тоже недолюбливал, но худо-бедно терпел из-за матери (кстати, легко поладившей с «дочерью»). А вот Светке делал пакости при каждом удобном случае. Сейчас Тягачев не мог ответить себе, зачем это было ему нужно, ведь она всегда старалась помочь и, что бесило больше остального, не обижалась ни на какие подлянки. Хотя чего уж там – ответ был. Бурлило говно по молодости, под ноздрями плескалось, и на кого-то приходилось его выливать, чтобы самому в нем не захлебнуться…

«Ангел сраный» – было любимым выражением Тараса по отношению к Светке. Сводная сестра – его одногодка – и в самом деле походила на ангела. Худенькая, длинноногая, стройная, правильные черты лица, светловолосая, голубоглазая. Добавить крылья, и – полный комплект. Тараса до жути раздражал Светкин взгляд – открытый, добрый и в то же время – пытливый, словно она безумно хотела заглянуть ему в душу.

Одной семьей, на бульваре Гагарина, они жили до ухода Тягачева в армию, сдавая их с матерью двухкомнатку в аренду. Незадолго до дембеля Тягачев дал понять, что возвращаться в трешку отчима не намерен. Судя по быстрому согласию матери и Аркадия Михайловича, они ожидали чего-то подобного и перечить не собирались.

После смерти отца Светка осталась одна. Выскочила замуж, но ячейка общества быстро затрещала по швам: муж оказался страстным любителем сходить «налево». Хорошо, не успел обременить Светку «цветком жизни», а себя – выплатой алиментов.

Приглашение на свадьбу Тягачеву, кстати, приходило. Он без раздумий выбросил его в ближайшую урну, хотя позолоченной открыткой Светка не ограничилась: звонила и писала ВКонтакте, явно надеясь получить его согласие. На звонки и сообщения Тарас не отвечал. Не было никогда сестры, и это тоже не родственница. Ангел сраный.

Сейчас Тягачев так не считал. За последние годы он всерьез пересмотрел некоторые взгляды на жизнь и теперь мог признаться себе – сводная сестра относилась к очень редким людям, которым он был не безразличен. Время от времени у него даже возникало желание извиниться перед Светкой и наладить отношения, но дальше этого дело не пошло. Она больше не давала о себе знать, а потратить час своего времени и сходить на бульвар Гагарина Тягачев так и не смог. То некогда, то стыдно, то с похмелья, то еще какая-нибудь хренотень…

«Она тут каким боком? – листок выпал из руки. – Может, это… адрес перепутали? Ладно я, а Светка-то как? Сука, ну почему именно мне нести, почему – мне-то?!»

Тарасу захотелось сжаться в комок и скулить. Сейчас он был готов разносить подарки весь следующий месяц, видеть гораздо больше жути, испытывать боль самому… лишь бы на листке оказался другой, незнакомый ему адрес.

Тягачев не помнил, чтобы он куда-то шел, из памяти словно вырезали – без остатка, без возможности восстановления – часть вечера, и Тарас очнулся в привычной реальности уже перед хорошо знакомой дверью дома номер семь, корпуса «Б».

И понял, что не может нажать кнопку звонка. Случившееся в квартире толстяка снова встало перед глазами – лишенная кожи голова, забирающаяся в рот «сколопендра», залитая кровью майка… Тягачев отчасти стерпелся с тем, что в подарках далеко не мандарины с конфетами, но до недавнего времени даже не допускал мысли, что они способны убивать.

Тарас не мог представить, что сделало Светку человеком, ждущим своего фрагмента предновогоднего кошмара. Не был уверен, что подарок обязательно убьет ее, но, сука, не мог сказать точно, что этого не произойдет!

Ему внезапно захотелось, чтобы сводная сестра осталась для него прежней. Хотя бы в памяти. Хотя бы из уважения к покойной матери, которая любила приемную дочь всерьез. Нельзя всю жизнь делать лишь дерьмо, предел должен быть у всего. Даже если от цены этого решения веет непредсказуемой жутью.

Тягачев медленно стащил правую рукавицу и показал дверному звонку «фак». Потом шагнул к лестничному пролету, жестко ухмыляясь и бормоча: