Самая страшная книга 2020

– Тако. Одно зло на миру, – ощерился Прокл. – Отныне дорога в Царствие Небесное выстлана костями и кровушкой полита по примеру первых святых: через боль и муки великие к спасению грешной души. Ибо сказано Иоанном Златоустом: «Ты же, слыша о железной решетке, имеющей вид лестницы, вспомни о мысленной лествице, виденной патриархом Иаковом, которая простиралась от земли до неба; по той нисходили ангелы, а по этой восходили мученики; на той и другой стоит Господь». Кто смерть мученическую за веру принял, перед тем райские врата сам Христос распахнет. Ищешь спасения – от Антихриста отрекись и двумя перстами крестись.

Напуганный словами Прокла, Матвейка не сразу понял, что тот понуждает его перейти в их веру.

– Ну! Давай крестись, как отцы с дедами крестились!

Матвейка, трясясь осиновым листом, потянул руку ко лбу и попытался схитрить:

– А какая разница, двумя, тремя? Богу едино.

– Брехня никонская, – резко сказал Прокл. – Сатана нашептал, а ты повторил. С малого попущения все зло и растет. Сегодня три перста вместо двух, завтра заповеди повелят нарушать, а послезавтра мужика с мужиком в церкви станут венчать.

– Не бывать тому! – отшатнулся Матвейка.

– И о трех перстах так говорили, а теперича ниче, прижилось, – усмехнулся раскольник. – «Стоглавый собор» при царе Иоанне всех, кто не двуперстием крестится, анафеме предал. Сто лет не прошло, а вот оно, троеперстие, дьявольский знак. Крестись, как истинной верой положено.

– Иначе пальцы лишние отрежу, останется два, – вкрадчиво проговорил Савва.

Матвейка жалобно заскулил, отпрянул назад. Спасения не было. Или поганиться еретичным знамением, или верная смерть. Для раскольников человека что муху убить. Ради чего две души невинные в подполье сгубил? Или это наказанье и есть?

Савва с Проклом замерли, вглядываясь Матвейке за спину. Он повернулся, размазал грязные слезы по морде и обомлел. В ковыльном море плыли два всадника. До них оставалось саженей тридцать, и Матвейка рассмотрел бородатые, совсем непохожие на татарские лица, высокие меховые шапки и длинные пики в руках. Казаки, как есть казаки! В Саратове навидался этого лихого и опасного народа. Отвел Господь беду! Дуля вам, раскольнички, а не Матвейкина простая душа! От поганых ушел, а теперича и от самого Сатаны!

Матвейка вскочил и опрометью бросился к казакам. Его никто не преследовал.

– Свой я, свой! – Матвейка, мельтеша руками как угорелый, добежал до всадников и на радостях бросился целовать пыльный сапог казака в рваном кафтане, отделанном бордовой парчой. От запаха конского пота щипало глаза.

– Ну буде, буде, сапог до дыры иссосешь, – выдернул ногу казак и подмигнул второму. – Видал, Куприян, по-царски встречают!

– Он тебя, Михайла, видать, за отца опознал, – хохотнул Куприян. – Эй, паря, а вроде эт я с твоей матушкой на сеновале грешил?

– Шутите, дядя? – Матвейка по-дурацки заулыбался.

– Шутю, – осклабился Куприян и полоснул нагайкой. Слепящая боль стеганула спину и опалила лицо. Матвейка хлопнулся на колени, закрыл голову руками и истошно завыл, увидев на ладонях свежую кровь.

– Вставай, смердячья душа! – велел Михайла. – К дружкам топай, дурканешь, шкуру спущу.

– Не дружки они мне, – заскулил Матвейка, зажимая рассеченную щеку.

– Разберемся. – Михайла тронул пегого жеребца.

Раскольники не бросились наутек, от конного разве в степи убежишь? Встали спина к спине, достали кистени.

– Видал? – хохотнул Михайла. – Во времечко наступило, лапотники – и те при оружии!

– Эй, а ну не балуй, – Куприян вытащил пистоль и прицелился. – Железяки бросайте!

Матвейка ждал от раскольников бессмысленного сопротивления, яростной схватки, и прогадал. Прокл шепнул сыну на ухо, и кистени полетели в траву.

– Сдаемся.

– Ну то-то. Вяжи их, Михайла.

– А этого?

– А в этом угрозы, как в котенке малом.

Матвейке стало обидно, и он, не понимая, что происходит, сбивчиво затараторил:

– Дяденьки, тут татары близко, в Дикое поле с полоном идут. Надо войско собрать и ударить по ним!

– Ага, так и сделаем. – Михайла спрыгнул с седла и пошел к раскольникам, на ходу разматывая веревку.

– Извиняй, сынок, – сказал Савве Прокл. – Видать не судьба.

– Как Бог дал, батюшка. Зато как мечталось, вместе в Христовы палаты войдем.

Прокл перекрестил сына. Михайла замер, глянул подозрительно и сказал:

– А ну еще покрестись.

Прокл перекрестился размашисто.

– Истинной веры держитесь? – ахнул Михайла.

– Древлеправославные мы, – горделиво откликнулся Прокл.

– От дела! – Михайла бросил веревку и перекрестился двуперстием. – Ты глянь, Куприян!

У Матвейки подкосились ноги. Куда ни плюнь, всюду еретики, пристают, как репьи к бродячему псу! Да что же это такое?

– Бежим от Антихриста, – пояснил Прокл. – Ищем землю обетованную, подальше от никонских собак и новых порядков срамных.

– И правильно, браты! – Куприян опустил пистоль. – Мы вон давно утекли и красиво живем.

– Станица рядом?

– Выше бери, – подбоченился Куприян. – Орда! Хан Гирей за Кубанью землицу нам в вечное владение дал, отныне служим ему. С ногайским мурзой в набег и пришли.

– С татарами? – удивился Прокл.