Самая страшная книга 2021

Мясников повернулся вправо, к Каевичу, но увидел не его. Это был Птицын. Огромный, нелепый в унтер-офицерском мундире, изодранном, испачканном кровью и грязью. Мундире, который Птицын никогда не надевал, просидев всю войну в Петербурге. Но вот он – здесь. Умирает от попавшей в легкие смеси хлора и брома. И кожа его зелена. И зрачки черны, как у рептилии.

Мясников встретился взглядом с Птицыным и едва не закричал: в нем не было ничего человеческого. Это был взгляд чего-то абсолютно чужого, древнего, лишившегося рассудка от старости за миллиарды лет до того, как во мраке Вселенной родился первый свет. Оно смотрело на Мясникова с лица его друга. А потом ухмыльнулось, обнажив окровавленные зубы.

Выронив винтовку, Мясников закричал. Он вдруг понял, что был здесь прежде – но теперь все было не так, и это почему-то ужасало сильнее, чем газ, мертвецы, грохот канонады…

Крики и бормотания стали громче. Едкая, обволакивающая мир каша вдруг зашевелилась, словно сдвинутая с места ветром. Птицын – или что-то похожее на Птицына, неумело притворяющееся им – указало острием штыка куда-то вправо, продолжая ухмыляться. Мясников посмотрел туда и увидел в тумане тень. Огромную тень. Она приближалась. У нее были сотни рук и голов, шевелящихся в тумане, и Мясников понял, что как только увидит это, как только взглянет на него хоть на миг, то сразу лишится рассудка.

Птицын упал на колени, как богобоязненный верующий перед явившимся божеством. Он изрыгнул очередной поток крови, словно принося ее в жертву. А потом оно появилось из тумана. Мясников засмеялся, чувствуя, как и его легкие пропитывает кровь, как она рвется наружу. Он понял, чьими глазами смотрел на него Птицын. Туман вновь разорвал грохот артиллерийских залпов. Нет, шагов этого… этого…

Грохотал гром; черное небо над плато уже второй день раскалывали исполинские молнии. Палатка дрожала под натиском ветра и ливня. Мясников вздрогнул, когда его плеча коснулась чья-то рука.

– Вставай! Они добрались! – прокричал Птицын сквозь оглушительный громовой раскат. Мясников с огромным усилием вырвался из липкого, цепкого сновидения, тащившего обратно, как болотная трясина, и сел, оглушенный, на раскладушке, глядя в проем входа за спиной Птицына. Там метались тени от керосиновой лампы, висевшей снаружи, – свирепый ветер теребил ее, как собака, схватившая в зубы тапку.

Сырой холод быстро взбодрил – по пути к раскопу Мясников, даром что накинул плащ, вымок до нитки; в ботинки доверху набилось грязного каменистого месива, в которое превратилось плато от бесконечных ливней.

Но все это было неважно. Они нашли его. Нашли!

Предвкушение открытия подгоняло Мясникова, и он едва не споткнулся о каменную глыбу, которую в экспедиции прозвали Змеем Горынычем. Это изваяние как раз и было той «тысячерукой мерзостью», упоминаемой в записях римского трибуна. Проклятая штуковина, которую повалили набок бившие один из шурфов рабочие, словно бросилась на Мясникова, выхваченная из тьмы вспышкой молнии. Огибая препятствие, Мясников в который уже раз отдал должное древнему скульптору – этот камень и сегодня мог напугать до чертиков.

Наконец, он был у входа в третий шурф – тот, что все-таки привел их к объекту. Черный прямоугольник круто уходил вниз; мокрые каменные стены тускло поблескивали, освещенные подвешенными под потолком выработки лампами.

У них ушли месяцы, чтобы добиться результата. Пока длились согласования в Москве, формировалась экспедиция, выделялись средства и техника – уже почти наступило лето, и разговор в осеннем Париже стал казаться Мясникову полузабытым сном. Когда же они все же направились в горы, оказалось, что «тысячерукая мерзость» – ориентир весьма приблизительный. К счастью, усердная работа Птицына, изучившего геологические отложения на склонах и в пробных шурфах, составившего карту предположительных течений во время потопа и установившего предполагаемый уровень, до которого поднялась вода, позволила сузить район поисков, а также вычислить возможную глубину, на которой в толще пород могло находиться древнее судно. Но и после этого предстояло обследовать огромный и крайне труднодоступный район, работая фактически наугад.

Спасением экспедиции оказалась современная техника. Стараниями доктора Штерн в горы доставили новейшую разработку – металлоскоп, созданный в США Герхардом Фишером буквально в прошлом году. Штерн полагала, что устройство Фишера поможет обнаружить металлические детали, оружие и предметы обихода, наверняка присутствовавшие на судне таких огромных размеров. Но она даже не предполагала, насколько полезным окажется аппарат. Громоздкий механизм показал наличие под землей не отдельных предметов, а огромных залежей металла. Они могли там оказаться по двум причинам – либо внизу находилась некая магнитная аномалия, либо…

Объект, похороненный под каменной толщей, был металлическим, как современные корабли.