Самая страшная книга 2021

– Я не хотел ей зла. Она сама на меня напала, стала ломиться в комнату. Я защищался, – сказал Арсений Архипович, и в голосе его слышалось искреннее сожаление.

Услышав это, Вероника могла только плечами пожать. Выходило, что Арсений Архипович ни в чем не виноват, но легче от этого не становилось. Она вздохнула разочарованно.

– Я думала, ты делаешь картины, а ты делаешь какую-то гадость. Да еще из моих волос. Разве нельзя было это из чего-нибудь другого делать? Разве мало волос в парикмахерских?

– Много, – согласился Арсений Архипович. – Но далеко не все подходят. Кроме того, годятся только те волосы, которые выпали сами. И лучше, чтобы их отдавали добровольно. А твои волосы – они бесподобны! Я других таких никогда не видел!

Вероника невольно улыбнулась, услышав комплимент.

– А картины я тоже делаю, – продолжал Арсений Архипович. – Только не из волос. Для них я сам выпускаю нити.

– Откуда выпускаешь? – не поняла Вероника.

– Не имеет значения, – смутившись, ответил Арсений Архипович и продолжил: – Ты помогаешь мне питаться – значит, я должен заботиться о тебе. Я выпускаю нити и делаю картины. Необычные картины. Такие, что возвращают мужскую силу. Богатые старики дорого платят за них. Эти деньги я собираю для тебя. Чтобы ты ни в чем не нуждалась.

– Вот как? И много у тебя денег?

– Я точно не знаю, но вроде бы много.

Вероника усмехнулась:

– Хватит, чтобы поехать в Ниццу?

– В Ниццу? – переспросил Арсений Архипович. – А где это?

Вероника подошла к карте мира, висевшей возле двери физички, и ткнула пальцем в Лазурное побережье:

– Вот здесь.

Арсений Архипович внимательно пригляделся к карте, померил расстояние пальцами.

– За один раз, конечно, не доберемся. Если ветра будут хорошие, следующей осенью перелетим сюда, – он указал на Сочи, – а там уже и до Ниццы недалеко. Так ты останешься со мной?

– Останусь ли я с тобой? – переспросила Вероника. – Не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.

– О, ничего особенного! – замахал руками Арсений Архипович. – Просто живи в свое удовольствие, гуляй, радуйся и отдавай мне волосы. Больше я ничего не прошу.

Вероника внимательно посмотрела на этого урода. Сутулые плечи, тощие ручки-ножки, изрядная плешь, брюшко. Арсений Архипович где-то потерял очки, и без толстых линз его глазки выглядели совсем уж мелко, точно бусинки.

– Мне надо подумать, – сказала Вероника.

Сказала, развернулась и пошла к своей комнате. На пятом шаге она остановилась.

– Да, – сказала Вероника. – Да, я останусь с тобой. Я буду жить в свое удовольствие, гулять, радоваться и отдавать волосы. Даже если ветра будут плохие и мы не доберемся до Ниццы, – все равно буду.

Арсений Архипович вдруг закашлял и задрыгался в радостном танце.

– Погоди! У меня для такого случая есть подарок! – воскликнул он и скрылся в своей комнате.

Вероника послушно стояла в ожидании дара и цвела в улыбке. Пускай Арсений урод с кривыми зубами. Пускай он вообще чудовище. Но никто, черт возьми, не собирался до этого о ней заботиться.

Арсений Архипович вышел в коридор с каким-то коконом в руках и протянул его Веронике. Она приняла подношение. Нить кокона была гладкой и приятной на ощупь, а с одного его конца свисал знакомый рыжий хвост.

– Вот! – улыбнулся Арсений Архипович. – Это мой подарок. Можешь его гладить, когда захочешь.

Дмитрий Золов

Гнездо из скорлупы

Смрад от разлагающихся трупов стер хвойный запах леса. Лика протянула: «Фу-у-у-у». Отошла от ямки, задев ногой дощечку с выведенной белой краской надписью: «Аза и ее детки. Мы тебя любимъ». Твердый знак старались зачистить, но его все еще было видно.

В неглубокой могиле под сосной гнили такса и три щенка. По скользкой сваленной шерсти ползали личинки, виднелось зеленоватое мясо.

Оксана зажала нос ладонью, перепачканной ягодным соком. Надя положила крышку от обувной коробки, заменившей гроб, рядом с садовым совком, воткнутым в холмик песчаной земли возле раскопанной могилы. Надела садовые перчатки. Достала заткнутый за пояс юбки пакет с пестрой рекламой и надписью Libro, развернула его, встряхнула.

– Подержи.

Оксана осторожно взяла пакет и раскрыла его. На веснушчатом лице застыла гримаса отвращения. Она посмотрела на Лику в поисках поддержки, но подруга вдруг нашла что-то очень интересное среди елок и на нее не смотрела. Анжеликой девочку назвали в честь героини книги – красавицы блондинки. Блондинкой Лика была, как и ее тезка, а вот с красотой не сложилось. Миловидное личико портила темно-фиолетовая родинка на левой щеке, словно кто-то в шутку плеснул несмываемыми чернилами.

Надя заморгала, сдерживая слезы, уже готовые побежать по щекам. Схватилась за края коробки и вытащила ее из могилы. Стараясь не дышать, засунула коробку в пакет, забыв вернуть крышку на место. Оксана зажмурилась, когда гнилое мясо влажно чавкнуло внутри.

Солнце заливало товарищество золотистым светом. В мураве по бокам дороги стрекотали кузнечики. На участках в характерных позах работали дачницы. Жужжали моторы. Среди зелени горели спелые ягоды.