Самая страшная книга 2023

Доктор с трудом выдернул из Ефимкиных рук штоф, откупорил, разбавил кровь водкой во избежание паразитарных заболеваний и выпил. Лакей смотрел на эти манипуляции с невозмутимым спокойствием. Кажется, он давно привык к чудачествам барина.

– Трогай! – скомандовал Грибин.

Карета при свете фонаря тащилась ни шатко ни валко. Потом взошла луна, и, кажется, кучеру стало посподручнее править. Грибина клонило в сон. От уродца пахло трюфелями, и этот аромат казался безмерно приятным, успокаивающим. Печень перестала тревожить. Средство действует? Пока рано делать выводы.

– Я вздремну, а ты следи за ним в оба, чтобы не сбежал, – наказал Грибин лакею. – Если очнется – разбуди меня.

Лакей кивнул, и доктор провалился в сон.

Проснулся он от деликатного похлопывания по колену.

– Ба-а-арин, – шептал лакей. – Вы велели разбудить.

Стояла все та же ночь. В свете подвешенного под потолком кареты фонаря Грибин разглядел Ефимку, обнимавшегося с бутылкой. Чушок смотрел на него в упор, не отводя глаз. Доктору потребовалось время, чтобы прийти в себя под этим взглядом. Однако ж быстро малец очухался. Другой от такой дозы опиума сутки пролежал бы пластом.

– Куда вы меня? – спросил Ефимка.

– Какое-то время поживешь в моем доме, – сказал доктор. – Тебя будут хорошо кормить и давать спиртное.

– Зачем это?

Ефимка задавал вопросы спокойно. Кажется, его совсем не взволновало похищение.

– Для науки, – ответил доктор. – Нужно исследовать твою целительную силу. Не беспокойся, тебя никто не убьет. Кровь буду брать в безопасных количествах.

Ефимка ухмыльнулся.

– Барин, ты что же, мне поверил? Я ж наврал, чтобы водку выцыганить. Господа-то в такое не верят.

У Грибина промелькнула тень сомнения. Однако ж он ясно чувствовал покой в своей больной печени, а такого не могло произойти, если б не чудесное средство.

– И я не верю, – сказал Грибин. – Я проверяю. Ключи к тайнам природы лежат прямо у нас под ногами – надо только заметить и подобрать. К примеру, многие слышали о народном наблюдении, будто доярки редко болеют оспой, но только мистер Дженнер это серьезно изучил и прославился на весь мир. Вот и мы пойдем по его стопам. Кто знает, может быть, в твоей крови обнаружится элемент, с которого начнется новая эпоха в медицине.

– Значит, пытать будешь? – спросил Ефимка.

– Испытывать, – поправил доктор.

Чушок схватил початую бутылку и отпил хорошенько.

Дорога пошла вдоль реки. Потянуло свежестью. Луна стояла низко и пялилась в самые окна кареты. Грибин заметил что-то блестящее на груди Чушка, присмотрелся и разглядел вывалившийся из-за ворота гнутый крестик.

– Наврал, значит? – спросил доктор. – Но, как вижу, пожеванный крестик у тебя в наличии. Только, кажется, он должен быть на покойной матушке.

Ефимка спрятал крест под рубаху и ухмыльнулся.

– Так я его обратно снял. Подумал, если матушка колодой будет лежать, то нипочем шкуру не отстирает и в рай не попадет. Пожалел я ее. Потом мы поладили. Она добром за добро обещала платить. Мол, если кто меня обидит, матушка тому спуску не даст. Она теперь и тебя просто так не оставит.

Неподалеку раздались шлепки, как будто по воде били чем-то тяжелым.

– Бобры хозяйствуют, – сказал лакей.

Грибин с радостью бы с ним согласился, но карета ехала, а звук не становился тише, словно его источник двигался вровень с экипажем. Вдруг шлепки прекратились.

– Тпру! – закричал кучер.

Лошади встали, и карету качнуло так, что Грибин едва не повалился на Ефимку.

– Ты чего, стерва, посеред проезда шлендаешься?! – ругался кучер. – Вот я тебя!

Доктор выглянул в окно и увидел на дороге женщину в мокрой рубахе. В руках она держала пятнистую шкуру.

– Гони! Дави ее и гони! – крикнул Грибин, а сам полез в саквояж за револьвером.

Кучер стегнул кнутом, и лошади сорвались вскачь. Женщина успела увернуться от копыт и хлестнула шкурой по карете. Удар вышел до того сильным, что экипаж едва не повалился набок, но лошади вытащили.

От встряски рассыпались патроны. Грибин подбирал их, дрожащими руками запихивал в барабан. Он не знал, поможет ли здесь оружие. Кучер нахлестывал лошадей, карету шатало на ухабах. Ефимка хохотал от души. Лакей правой рукой держал его за шиворот, а левой крестился. Шлепки становились громче и чаще.

– Сворачивай от реки! – крикнул Грибин.

– Куда ж я сверну? Там дороги нет, – ответил кучер.

Грибин высунулся из окна с револьвером, однако не нашел, куда стрелять. Кругом была только темнота, скачущие тени кустов и настигающие удары по воде.

– Видишь, барин, как меня мамка защищает! – смеялся Ефимка. – А тебя кто защитит?

Грибина осенило.

– Крест сюда давай! – заорал он.

Чушок обхватил себя руками, пригнул голову, не желая расставаться с крестиком.

– Забери у него! – приказал Грибин лакею.

Тот стукнул Ефимку по уху. Уродец обмяк, и лакей стащил с него веревочку с помятым крестом, протянул доктору. Грибин зажал добычу в кулаке и прокричал в темноту:

– Ну, иди сюда! Теперь-то я тебя утихомирю!

Удары стали тише. То ли покойница испугалась угрозы, то ли дорога пошла прочь от реки. Вскоре шлепки совсем затихли.

– Не гони больше, – сказал Грибин.