Самая темная ночь (СИ)

Поначалу пасынка даже было жалко, и новоявленный герцог принялся все чаще прикладываться к бутылке, дабы забыться. И в пьяном угаре творил такое, во что сам потом верить отказывался. На лице Ингрид при виде супруга начинала появляться брезгливая гримаса, а потом до Роланда дошли слухи. Его благоверная вовсе не хранила супружескую верность, причем не гнушалась даже объятий прислуги. И Роланд возненавидел того, кого хотел воспитать, как сына. Ведь это неуступчивый мальчишка был виноват в пьянстве отчима! Если бы Ланс вел себя иначе, его не потребовалось бы травить потихоньку, а значит, и совесть Роланда не нуждалась бы в том, чтобы ее заливали вином. И была бы у них нормальная семья. Иногда ехидный голосок вышеупомянутой совести пытался намекнуть мужчине, что вовсе не пасынок сделал Ингрид бессердечной шлюхой, а его самого — безвольным пьянчугой, но после очередной бутылки совесть все же вынуждена была привычно умолкать. А со временем и вовсе окончательно уснула.

Ланс поначалу даже не замечал, что болен. Чуть быстрее уставал, чуть медленнее бегал. Друзей для игр мальчонке находила Ингрид — из числа детей ее подлипал, чтобы каждое слово, сказанное пасынком, непременно достигало ее ушей. Но паренек, не будь дураком, при новых приятелях больше отмалчивался. Слишком поздно герцогиня спохватилась, что пасынок очень уж много времени проводит на конюшне — считала, что общество лошадей ему милее людского. А оказалось, что Ланс, когда никто не видит, подолгу беседует со старым конюхом покойного отца. Застали их за разговором случайно и раздосадованная Ингрид, которая вполне могла спать со слугами, но никак не делиться с ними душевными переживаниями, мигом вышвырнула старика из замка. А вскоре Ланс слег. Роланд уже раздумывал о том, кого бы из знатных гостей звать на поминки юноши, но паршивец опять всех перехитрил, умудрившись сбежать. И вот уже три года отчим не мог его сыскать. Изрядно затрудняло поиск то, что побег наследника из замка старательно замалчивался. Герцог сгоряча собирался было отправить отряды стражей по всем городам и деревням Бранвии, но Ингрид остановила его.

— Совсем рехнулся? — орала она, пользуясь тем, что звуки не проникали за толстые стены и двери кабинета и скандала между супругами никто не слышал. — Желаешь объявить во всеуслышание, что сынок Бранвийского бродит где-то на свободе? Мятежа захотел? Да одних только самозванцев появится столько, что нам годы на их усмирение понадобятся. Даже если мальчишку поймают, всегда найдутся остолопы, которые этому не поверят. Нет уж, пусть все будут уверены, что Ланс тихо-мирно загибается в своих покоях. А я проявлю заботу и поставлю прислуживать пасынку своего личного мага. Дервин точно не проболтается, в нем я уверена, как в себе.

— И с ним спишь? — пьяно ухмыльнулся Роланд.

Он уже и позабыл, когда в последний раз пребывал трезвым. Ингрид коротко, по-мужски ударила супруга кулаком в челюсть — и где только набралась столь простонародных замашек?

— Все лучше, нежели с тобой, — процедила она, резко развернулась на каблуках и вылетела из кабинета.

После этого разговора герцог кутил три дня, но за поиски Ланса все же взялся. Увы, людей, которым он мог бы всецело доверять, сыскалось не так уж и много, потому за три года в своих усилиях он толком никуда так и не продвинулся. Ингрид пыталась обнаружить местопребывание пасынка с помощью магии и предсказаний, но тоже не преуспела. Магом Дервин был слабоватым, а боги к просьбам герцогини оставались глухи и не слали ей ни вещих снов, ни видений.

Теперь поездки женщины по храмам и святым местам приняли несколько иной смысл — если раньше она просила о ребенке, то сейчас надеялась отыскать Ланса. Но все без толку. И вот недавно Ингрид возвратилась взбудораженная. Посещение удаленной часовни, куда добраться было весьма затруднительно, принесло свои плоды — вот только не те, на которые рассчитывала герцогиня. Слепая прорицательница ничего не сказала о наследнике, зато упомянула совсем другого ребенка.

— Дитя убитого мага скоро войдет в силу, — вещала полубезумная старуха. — И пусть трепещут убийцы его отца!

Ингрид пришла в смятение. О том, что у Литора имелся крохотный ребенок, ей (да и не только ей) было известно. Но интересоваться его судьбой герцогине даже не приходило в голову. Вернее, после смерти мага она задумалась о том, что было бы неплохо избавиться и от всей его семейки. Но покуда она смогла разузнать, где именно Литор держал младенца и его мать, тех уже и след простыл. И герцогиня махнула на отродье мага рукой. Откуда же ей было знать, что у ребенка тоже обнаружится магический дар? И вот теперь пришло время исправлять старую ошибку.