Самая высокая на свете гора

— Ты знаешь, мой рюкзак почему-то такой тяжелый, едва я его донес! Словно там на двоих.

— На двоих? — переспросил Чемурако.

— Ну да: и буханки две, и консервов больше, чем у всех. Да еще вот эта штука, — и показывает Сашку мой ботинок.

Сашко посмотрел на ботинок и говорит:

— Знаю я, чья это работа!

А после ужина подходит ко мне:

— А ну пойдем на беседу!

Лучше, думаю, пойду, а то Чемурако подымет тут бучу, испортит всем настроение.

На опушке Сашко остановился, спрашивает:

— Это ты Димке в рюкзак свои вещи подложил?

— Ну я, а что? Я пошутить хотел, а он…

— За такие шутки знаешь что делают? Да ты глазами не хлопай, не бойся: я тебя бить не стану. Ты для меня и так лежачий. Ты знаешь, что сделаешь? Вон видишь — крапива? Лезь туда: говорят, полезно в крапиве посидеть. Укрепляет нервную систему.

Я тогда как закричу:

— Не имеешь права!

Конечно, все услышали крик, кто-то орет: «А-у-у!», шаги слышатся. Тогда Сашко — р-раз! — и толкнул меня прямо в крапиву. А я даже без майки был и на солнце немного обгорел, а крапива густая! Прибежали ребята, и вожатая с ними. Говорит Сашку:

— Чемурако, ты что сделал? Что ты всегда нам все портишь?

— Пусть он сам скажет! — ответил Чемурако и показал на меня.

А что я мог сказать? И так ясно, что Чемурако пихнул меня в крапиву. Чего тут рассказывать!

— Почему ты это сделал, Чемурако?

— Ничего я вам не скажу. Не скажу, и все. Пусть он сам!

— Ты же еще и грубишь! — возмутилась вожатая. — Придется поговорить с тобой иначе.

Потом уже Димка раззвонил, что я подложил ему в рюкзак ботинок, и мне за это тоже немного досталось, зато Чемурака на три дня исключили из школы. Моя мама ходила к директору и к классному руководителю: у меня после этой крапивы даже температура повысилась, так что мама боялась выпускать меня из дому.

2. Взрослый разговор (Дима)

Я пришел к Сашку после уроков. Он сидел на подоконнике и думал. Даже не услышал, как я вошел.

— О чем ты думаешь?

— Я сейчас не думаю. Я просто смотрю в одну точку.

— А-а, — сказал я. — Хочешь, пойдем в кино?

— Не хочу. И не обращайся со мной, как с больным.

— Я и не обращаюсь.

— Слушай, Димка, если бы я знал, что исключат, я бы все равно загнал его в крапиву.

Я ничего не мог на это ответить, ведь все случилось из-за меня: Котька Янчук подсунул мне в рюкзак свой ботинок, а Сашко заставил его за это лезть в крапиву. Котька уверяет, будто Сашко его толкнул, но раз Сашко говорит, что просто он ему велел и Котька сам с перепугу полез, то так оно и есть.

Теперь Сашка на три дня исключили из школы. Если бы Котьку исключили на три дня, он бы от радости пищал, а Сашко смотрит в одну точку. Мне жаль Сашка, но ему об этом не скажешь — обидится. Я уж знаю. Один раз он играл в ножички и всадил нож не в землю, а в ногу и потом вытаскивал лезвие из ступни и даже не поморщился. А у меня физиономия сама собой скривилась, и я спросил: «Тебе больно, Саньк?» А он отвернулся и ничего не ответил. Так и теперь могло случиться.

— Димка, — сказал вдруг Сашко, — а ты знаешь, я ведь ничегошеньки в жизни не умею.

— Не выдумывай, Чемурако, — говорю. — Как это — ничего? Ну, а… а… ну, кто лучше тебя в классе в баскет играет?

— «А-а…»! — невесело передразнил меня Сашко. — Вот видишь, ничего, кроме баскета, и не назовешь. А я не о том. В баскет всякий может… Вот знаешь, папа говорил, что каждое дело надо делать по-настоящему, но у человека должно быть главное, без чего он жить не может и в чем, папа говорил, он должен полностью выявиться. Понимаешь?

Я кивнул головой, а он говорит:

— Неправда, так сразу не поймешь, я об этом знаешь сколько уже думаю, а все как следует не понял… Вот мама моя… Когда она приезжает, всё в доме становится лучше. И мне хочется, чтобы она всегда была дома, варила вкусные блюда и делала гномов и дятлов из сухих сучков. Но я ей об этом все равно не скажу. Она ведь не просто мама — она хозяйка Медной горы. Все советуют маме бросить экспедиции и воспитывать меня, потому что я сорвиголова. Она спрашивает: «Ты правда хочешь, чтобы я водила тебя за руку в школу?» Я говорю: «Нет, хозяйка Медной горы, поезжай в экспедицию и найди свой заветный минерал. А я уж постараюсь». Вот и постарался!

— Мы твоей маме ничего не напишем.

— Не в этом дело, можете писать, если Котьке так хочется. Только — чем я лучше Котьки?

— Ну, это уж совсем глупости!

— Нет, правда! У Котьки нет главного — и у меня нет. Будь у меня главное, все бы не кричали: «Чемурако, что ты за человек?»

— А ты еще, Сашко, умеешь разные истории выдумывать. Ты же сам говорил, что не можешь жить без этого.

— Ну, Димка, когда у человека главное — всякие истории, так это не человек, а пустое место. Вот я и есть пустое место.

Никогда еще мы с Сашком не говорили о таких взрослых вещах. Мы всегда больше про футбол, про школу, ну, про все обыкновенное. А про главное — нет, про это мы еще не говорили. У меня даже голова заболела, так я задумался. Словно там мозги заворочались.