Самая высокая на свете гора

— Бум! — говорил Борька и двумя большими грязными пальцами звучно хлопал Стася по руке. — Это «холодненькая»! А сейчас мы влепим «горяченькую»! Ну что ты! Разве больно? Я легонько.

— Я же пишу! — Стась поворачивался к Пипину Длинному, жалобно морщась. — Я посадил кляксу!

— А я что, — похудею от этого на два килограмма? — смеялся Борька.

Стась молча терпел. Он стыдился своего маленького роста и безнадежной беспомощности и старательно скрывал позорную зависимость от своего «подшефного». А хитрый Борька никогда не тиранил Стася в присутствии одноклассников.

Борька подпирал широкий подбородок кулаком и смешно шевелил ушами:

— Дай списать задачу — целый урок буду сидеть тихо!

За задачу — сорок пять минут покоя! Стась, вздыхая, протягивал Борьке тетрадь.

Так он наконец нашел способ «подтягивать» Борьку.

Стась выполнял за него домашние работы и решал задачи, во время контрольных сперва писал Борькин вариант, а потом едва успевал сделать часть своего. Он выучился отлично подсказывать на уроках географии, и в Борькином дневнике появились благословенные тройки.

Изредка Стась робко интересовался:

— Почему ты не хочешь учиться, Борька? Ты же ничего не будешь знать, ничего не будешь уметь!

Борька насмешливо выпячивал губы:

— Пхи! Я пойду в трубочисты. Все скромные профессии почетны, ясно? И не нужна мне твоя география!

В конце второй четверти, перед веселыми зимними каникулами и Новым годом, Стасю испортили настроение. Второго выговора ему не записали — у Борьки каким-то чудом была только одна двойка, и Стася даже похвалили за это. Но сказали, что сам он стал учиться намного хуже, а поскольку для этого не было никаких причин, его накажут. Ему хотели дать путевку в зимний пионерский лагерь, а теперь никакой путевки не будет.

Стась шел домой, нафутболивая замерзший снежок. Конечно, путевка в зимний лагерь ему ни к чему, он не умеет ходить на лыжах, там бы только смеялись над ним, и все-таки ужасно обидно, что путевку не дали.

— Замри, Короткий! — раздался за спиной противный голос, и он замер.

«Это все из-за него, из-за этого Борьки! Все из-за него!» — думал Стась, не двигаясь с места. Но что поделаешь! Не жаловаться же классному руководителю. И Борьке ничем не отплатишь. Стась даже мысленно не умел назвать своего мучителя каким-нибудь более злым словом, чем жалкое «гадкий». Так где уж тут разрабатывать планы мести.

— Стой так, — сказал Борька. — Десять минут стой, а я вернусь — посмотрим, как ты стоял!

Борька и в самом деле вернулся. И увидел Стася — на том же месте, только возле него теперь стоял какой-то низенький человек в сером пальто с поднятым воротником, из-под которого виднелся шарф в желто-зеленую клеточку. Человек, казалось, в чем-то убеждал Стася, а тот в ответ отрицательно качал головой.

Борька подошел ближе.

— Ничего ты не понимаешь! — Человек в сером пальто возбужденно тыкал пальцем в плечо Стася. — Я тебе даю хорошую цену. Тебе столько никто не даст!

— Не хочу я цену, — тихо отвечал Стась, отодвигаясь, чтобы уберечь плечо от твердого толстого пальца. — Я совсем не хочу цену.

— Могу заплатить тебе… двадцать рублей! Двадцать рублей! Ты соображаешь, что это значит? Ты знаешь, что можно купить на эти деньги?

— Я не хочу ничего покупать… Зачем вы мне даете деньги? Я не хочу… Мне самому нужна красная пальма, я ее никому не отдам.

Борька ничего не мог понять. Красная пальма? Двадцать рублей? И Стась отказывается? Нет, вы только подумайте — Стась спо-рит! И не хочет таких колоссальных денег! Борька от удивления широко раскрыл рот и шмыгнул красным, озябшим носом.

А человек все уговаривал Стася:

— Хочешь три пары лыж?

— Нет, я хочу домой…

— А велосипед хочешь?

— Не-ет!

— Может, ты хочешь транзистор? — уже издевался человек.

У Сгася уже не было сил говорить, он только прижимал ладонь ко рту и все качал головой.

— Нет, нет, нет!

Наконец человек сердито махнул рукой:

— Ты глупенький мальчик. Я думал, ты умнее! Мне стыдно за тебя! Ну слушай: если надумаешь — вот тебе мой телефон…

— У-у-у! — простонал Стась. — Я не надумаю. Я не хочу телефона!

Когда они остались одни, Борька попробовал сказать как можно ласковее:

— Отомри! Ну, ну, не бойся, я сегодня хороший!

Стась «отмер», но Борька не отпускал его.

— Он что — того? — кивнул Борька вслед серому пальто, выразительно пробуя просверлить себе лоб пальцем.

— Нет, — устало ответил Стась. — Он филателист.

— Ка-кой?

— Не «какой», а филателист. Марки собирает. Ты что, не слыхал про таких? Филателист-коллекционер… Борька, слушай, можно я пойду домой?

— Ну! А что… он хотел?

— Красную пальму… Да нет, не настоящую — марку. Это такая марка, а на ней — красная пальма.

— Не-е-ет! — У Борьки отвисла мягкая влажная губа. — Двадцать рубликов за марку?! Врешь ты.

— Да нет, правда, она уникальная, эта марка… Их всего пять, и одна у меня…

— Ну! — Борька смерил Стася странным взглядом, в котором смешались и удивление, и недоверие, и насмешка. — И ты не продал?

— Нет. Кто же такие вещи продает? Боря, можно — я домой? — Стась притоптывал по снегу озябшими ногами в коричневых башмаках.

— Чего ж, топай! — милостиво разрешил Борька.