Самая желанная

— И вот что, детка, скажи ему, что в случае вашей свадьбы я даю тебе приличное приданое. Это Вествуд может обсудить лично со мной. Нуждаться и считать гроши вы уж наверняка не будете, — пообещал Антонелли.

— Ты чудо, чудо, просто чудо! — бросилась на шею Стефано Бэ-Бэ. — Прекрасная идея!

— У меня свой расчет и долг чести, — остановил ее порыв Стефано. — Во-первых, на правах друга покойного Франко я должен уберечь Риту от несчастного брака и в случае развода потери части состояния. Во-вторых, я хочу пристроить Кристину и нянчить ее детей. — Он погладил ее по голове и грустно добавил: — Сегодня у меня был тяжелый день, я навещал в клинике своего сына. Несчастный мальчик — ему уже тридцать пять, а он так обрадовался привезенной мной игрушечной лошадке… Он не играет с оружием, как современные дети, не любит заводные машинки… И ложится спать с плюшевым медведем. Развитие Тано остановилось где-то в пятилетнем возрасте… Я сидел у его постели и гладил по голове, пока мой мальчик не засопел, улыбаясь во сне новой игрушке… И все держал меня за руку, шепча сквозь сон: «Не уходи, папочка».

На глазах Стефано блеснули слезы. Он отошел к окну, рассматривая усыпанный звездами небосвод.

Да, сегодня он действительно посетил клинику для душевнобольных, где находился Гаэтано Антонелли. Последний раз он был там три месяца назад, объяснив медсестре свое долгое отсутствие неотложными делами.

Пожилая женщина проводила синьора Антонелли в комнату сына и тихонько удалилась за свой столик в холле. Ее сердце всегда разрывалось от этих сцен — благородный, седовласый синьор и его несчастный сын, пытающийся залезть на колени к отцу, целующий его слюнявыми губами…

Через пару минут из комнаты Тано донеслись страшные вопли. Прибежавшие санитары не могли оттащить вцепившегося в горло отцу великовозрастного дебила. А когда умалишенного удалось привязать к кровати, он шипел и плевался в сторону Антонелли, пока ему не сделали успокоительный укол.

— Бедный малыш, — сказал отец, опустив искаженное страданием лицо.

— У Тано, вероятно, рецидив. То же самое было три месяца назад… — как бы извиняясь, напомнил врач. — Встречи с вами слишком возбуждают его.

Стефано помнил. Именно поэтому он старался теперь наносить визиты в клинику как можно реже: бедный сумасшедший уже третий раз пытался перегрызть ему горло…

— Милый, перестань впадать в транс. В конце концов мальчик не догадывается о своем несчастье. — Бэ-Бэ усадила Антонелли на диван и протянула ему бокал с вином. — Посмотри, какие у тебя послушные, красивые и умненькие девочки. Мы нарожаем тебе кучу внучат! — Бэ-Бэ подмигнула Кристине и захохотала, как от щекотки.

— Стефано, я очень благодарна вам за идею с приданым. Мне вряд ли придется ею воспользоваться. Я не нужна Вествуду — с деньгами или без.

— Вот это мы и проверим, — сказала Бэ-Бэ.

После долгих уговоров Кристина согласилась на составленный Берберой план. Через два дня состоится большой благотворительный бал во дворце Тинтури. Стефано отправится туда с Берберой и Кристиной, а Вествуд по долгу службы непременно явится снимать это замечательное событие. Позже, когда торжественная часть будет завершена, начнется ужин и танцы, Кристина, улучив момент, поговорит с Элмером. И тот, приглашенный за столик Антонелли, узнает от Стефано о приданом и получит почти отеческое благословение.

Кристина смотрела на заговорщиков скептически. Она пообещала явиться на бал и подумать еще о разговоре с Вествудом, хотя в душе знала, что ни за что на свете не станет прельщать Элмера собой и обещанным приданым.

— За полчаса до начала будь, пожалуйста, здесь. Мы явимся во дворец все вместе на моем «кадиллаке». Пусть ребята Элмера снимут нашу компанию. Не робей, детка. Попытка не пытка! — потрепал Кристину на прощанье по щеке Антонелли.

…Синьорина Ларина получила разрешение надеть на бал вечерний туалет из коллекции высокой моды Живанши, в котором она была запечатлена на афишах осеннего показа. В данном случае это рассматривалось как реклама фирмы и кутюрье. Нечто шуршащее, переливающееся из голубой тонкой тафты с необъятно-пышной юбкой и узеньким открытым корсажем, усыпанным незабудками из стразовых сапфиров. Эудженио собственноручно соорудил из волос Кристины небрежно-роскошную гриву, падающую крупными завитками на плечи и спину. Она еле втиснула пышную юбку в свою малолитражку, пожалев, что не попросила Стефано заехать за ней. Действительно, к чему делать такой крюк?

Прибыв к Антонелли, она обнаружила в холле полностью готового к выходу хозяина и Бэ-Бэ в обтягивающем, сверкающем подобно чешуе платье. Она обмахивалась веером из черных страусовых перьев, а на спинке кресла лежало ее новое норковое манто.

— Веера — гвоздь этого сезона, — вместо приветствия доложила она и, оглядев Кристину, добавила: — Ты выглядишь сногсшибательно. Уж если там окажется Рита, то непременно лопнет от зависти.