Самарянка

«Где же ты, всезнайка? – подумал Мишка и горько усмехнулся. – Почему не предупредил, не намекнул? Иль шепнул бы? Я б соломки подстелил, чтобы не так жестко было».

– Миша, – вдруг услышал он за спиной слабый голос пришедшей в себя Дарины.

– Как ты? – повернув к ней голову, насколько было возможно, тут же откликнулся Мишка.

– Миша… Скажи, тебе не страшно?..

– Что именно? В лесу, что ль? А что в нем страшного? Лес как лес... Мы с тобой уже столько прошли, а ты все боишься? Я думал, что ты настоящая казачка.

– Нет… Я не о том… Ты сам знаешь… Ну, умирать… Не страшно тебе?

Мишка понял, что Дарина сейчас была в сознании. Чтобы успокоить ее, он решил отшутиться.

– А кто тут умирать собрался? Ты, что ль? Нет, Дарьюшка, мы еще на свадьбе твоей не погуляли, калым за тебя не взяли. Умирать… Чего надумала. Жених-то у тебя есть?

Дарина помолчала, словно не слыша Мишку.

– Ты хороший парень. Сейчас таких мало… Можно сказать, нет вовсе…

– Ты насчет жениха не ответила.

– У меня был парень. Вернее, есть... Олег. Только отец мне запретил с ним встречаться. Он не нашей веры. А у нас с этим очень строго. Законы такие.

– Чего ж он, такой строгий и правильный, в наш православный скит приехал? Со старцами беседовал...

– Она велела…

– Кто это?

– Ну… Красивая… Что на иконе той…

И Дарина снова замолчала, думая о своем.

Неожиданно снова послышался волчий вой. Уже совсем близко от того места, где они были привязаны к дереву.

«Вот это действительно страшно – быть съеденными живьем голодными волками», – подумал Мишка, понимая, что кинуть гранату в волчью стаю он не сможет. Словно угадав его мысли, Дарина снова тихо спросила:

– Миша… Тебе страшно умирать? Только честно...

Мишка не стал отшучиваться.

– Да я уже в своей жизни столько раз умирал, что одним разом больше – одним меньше… Как там в одной фронтовой песне? «А коль придется в землю лечь – так это только раз»…

– И мне не страшно… С Ней вообще ничего не страшно… Я теперь точно знаю…

– Что ты все о грустном да грустном? – Мишка хотел подбодрить ее. – Найдут нас, если, конечно…

Он осекся.

– Что ты хотел сказать? – тут же спросила Дарина. – Говори, не бойся. Если что?

– Ну, если в лесу не заблудятся… Сама видела, какие здесь тропы. Поищут, поищут – и все равно найдут… Небось, твой отец всех на ноги поднял. Да и вся милиция на ногах. Ты только не падай духом и не бери в голову разные черные мысли. Расскажи лучше что-то хорошее. О себе расскажи. Я ведь тебя совершенно не знаю. Или про Олега своего.

Он аккуратно подвинул зажатую в кулаке гранату под себя, чтобы увеличить давление на скобу.

– Миша, – опять слабым голосом позвала Дарина, – а это очень больно?..

– Что именно? – не понял ее вопроса Мишка.

– Когда граната… Возле тебя…

Мишка помолчал, а потом так же тихо ответил, решив не врать девушке:

– Нет… Так, вспышка – и все… Не думай об этом. Хочешь, я тебе анекдот расскажу? Короче, пошел мужик за хлебом и попал под трамвай…

– Не надо, – тихо остановила его Дарина. – Давай помолчим. Веришь, я никогда не слышала, как в лесу шумит ветер… Капает дождь… Красиво… Боже, как красиво… Под такую музыку совсем не страшно умирать. Я всегда хотела умереть именно так – осенью, под тихий шум ветра и дождя…

– Заладила одно: «умирать, умирать»… Погоди, мала еще. Тебе не про смерть, а о жизни думать надо.

Но тоже замолк, слушая шум ветра. Он закрыл глаза, стараясь не думать о том, что неизбежно должно было произойти, если не случится чуда и их не найдут в этих непролазных дебрях. Он чувствовал, как постепенно слабела рука, сжимавшая готовую разорваться гранату, как холодели, костенели пальцы, переставая подчиняться его воле.

Неожиданно что-то заставило его открыть глаза и осмотреться. Он взглянул вправо и обомлел: в метрах двадцати от них стояло сразу пять оскалившихся волков.

«Боже, только не это, – мысленно взмолился он, – что угодно, только не это».

Он прислушался к Дарине. Мишке показалось, что от высокой температуры она снова впала в беспамятство.

«Оно и лучше, – снова подумал Мишка, – даже не успеет испугаться или понять, что произошло».

Он уже решил, что будет делать, если стая набросится на них. Мгновенная смерть от разрыва гранаты представлялась ему единственным спасением от жуткого и мучительного растерзания голодными хищниками.

– А это правда не больно? – вдруг тихим голосом снова спросила Дарина.

– Правда, девочка, – понял ее Мишка. – Совершенно. Поверь мне… Я знаю… Видел…

Они помолчали еще немного. Дарина спокойно смотрела в ту же сторону, куда и Мишка: на свирепую волчью стаю.

– Прости меня, пожалуйста, – так же тихо сказала Дарина. – Прости, что приехала к вам… Что из-за меня все получилось вот так… Глупо…

– Ты тоже прости меня, – так же тихо ответил Мишка, готовясь разжать пальцы и освободить гранату. – Что не сумел сберечь тебя… Прости, девочка… За все прости…