Самаритянская чума (СИ)

   Они с присоединившимся по дороге Матвеевым, вошли в село вслед за последним взводом жандармов. Повинуясь не столько необходимости, сколько рефлексу, молодой солдат на посту опустил за ними шлагбаум.

   Жандармы свое дело знали и, не смотря не необычные условия, действовали ловко и слажено. На двор у одной группы уходило минут по пятнадцать-двадцать, после чего она двигалась дальше. Судя по всему, ослабевшим от болезни жители Грачевки и не приходила в голову мысль оказывать жандармам сопротивление. Даже до этих мест дошли дурные страшилки о Третьем отделении, которые плодила людская молва. На этот раз от них была хоть какая-то польза.

   Когда жандармы добрались до площади, Максим с горечью отметил, что под охраной из осмотренных домов остался не больше полдесятка. В одном из них обнаружился давешний увешанный соплями мародер, но и это не подняло настроения Максиму. Прогнозы Варвары о повышенной заразности болезни для людей оправдывался в самом худшем варианте.

   На площади жандармы разделились. Два взвода, обвешавшись фонарями, отправились в сторону фабрики и карличьих общежитий, остальные, сопровождаемые потоками света с "Северодвинца", в которых снег на лету превращался в дождь, двинули дальше по людской части села.

   Столбин сотоварищи присоединились ко второй поисковой партии.

   Когда впереди сквозь скрюченные скелеты яблоневого сада замаячили колонны двухэтажной усадьбы Митрофановой, начала заниматься заря. Небо на востоке прочистилось, "Северодвинец" погасил прожектора и теперь бесшумно парил над селом.

   Жандармы взяли в кольцо здание, из труб которого не поднималось ни единой струйки дыма. Несколько человек отправились осматривать флигеля.

   Столбин, Максим, Матвеев и что-то строчащая в записной книжке Варвара остались стоять у подтаявшей ледяного ската, украшенного резными ледяными же фигурами. Судя по рассказам Горелова, фабрикантша каждую зиму устраивала потешные горки и каток из своего пруда для местной детворы. Об этом же говорили и кривобокие снеговики, торчащие из снега то здесь, то там.

   Оцепив усадьбу, жандармы втянулись в центральный ход. В мертвых окнах замелькали огни фонарей.

   Словно духи буйствуют, почему-то подумалось Максиму.

   - А это кого нечистая несет? - раздался голос Матвеева.

   Максим и Столбин обернулись. Варвара даже не оторвала голову от своей писанины. К усадьбе ковылял кто-то из местных жителей, укутанный в тулуп. Наперерез ему двинулись двое жандармов.

   - Отставить, - крикнул им Столбин. - Дмитрий Валентинович, ну куда вас в вашем состоянии несет?

   Горелов, закутанный в шарф поверх тулупа, из которого торчал ворот толстого верблюжьего свитера, в валенках, но с непокрытой головой, едва переставлял ноги, однако упрямо топал в направлении усадьбы.

   У горки он остановился, чтобы перевести дух.

   - Уф, дошел таки! - выдохнул земский врач и тяжело закашлялся.

   Когда приступ кашля прошел, Горелов торопливо заговорил.

   - Сегодня понял, что ходить сам могу. Вот, решил сразу до Марии Николаевны дойти. Надо хоть узнать, жива ли... Совестно, знаете ли, господа. Она с мужем для Грачевки сделали столько, сколько уезд за четверть века не сподобился, а я при нужде и помочь ничем не смог.

   - А смогли бы? - скептически хмыкнул Столбин.

   - Не смог, - угрюмо согласился Горелов.

   - Ждите, Дмитрий Валентинович, - Столбин воткнул трость в снег и оперся на нее. - Усадьбу сейчас обыскивают. Закончат - пойдете. Если будет зачем...

   Впятером они дождались окончания обыска. Из дверей усадьбы выбежал капитан Кимчев, покрутился на месте, выискивая начальство, и направился к Столбину.

   - Разрешите доложить, ваше высокоблагородие: осмотр закончен. Вилара не нашли.

   - Выжившие есть? - спросил Столбин.

   - Никак нет, все мертвы.

   - Черт! - выругался Столбин. - И здесь мимо... Дмитрий Валентинович, пойдете в дом?

   - Что? - вскинулся Горелов. - А, да, конечно!

   - Тогда через две минуты с нами будьте готовы отправиться, - Столбин повернулся к Максиму. - Будь добр, дойди до семафорщика, пусть через "Северодвинца" спросит, как дела на фабрике.

   Максим огляделся. Семафорщик обнаружился без труда. Жандарм устало развалился на скамейке между двумя голыми яблонями, сбросив газовый баллон и прожектор на землю. Быстрым шагом Максим направился к нему

   - Горючка еще есть?

   - Так точно, вашблародь, - отозвался жандарм. - Что передавать будем?

   Покряхтывая, жандарм поднялся со скамьи и повернул вентиль, пуская газ. За створками прожектора вспыхнуло пламя.

   - Пусть запросят группу с фабрики о результатах поисков.

   Семафорщик задрал прожектор в сторону "Северодвинца", и защелкал створками. Об гондолу дирижабля замолотил яркий голубой луч, хорошо заметный на фоне громоздившихся на западе мрачных туч. Пульсация света напомнила Максиму иллюстрацию к "Войне миров" Уэллса - зачитанную до дыр в отрочестве первую книгу на английском языке, которую ему привез дядя-дипломат.

   На "Северодвинце" тоже не дремали, и с борта ударил новый луч, очередью вспышек переправивший запрос Максима группе на фабрике.

   Ее ответа Максим не различил, но через пару минут семафор на дирижабле просигналил новое сообщение.