Самба на острове невезения. Том 2. Разоблачение Шутника

— Но что тогда? — не сдавался Саныч, пропустив мимо ушей грубость пацана. — Где он взял шкуру? Или кто-то убил его, Вову, а потом запихнул туда нарочно? В тело рептилии? Зачем?

— Нет, — сказал свое веское слово Олег Владимирович. — Навряд ли. Он был убит, когда на нем уже было это.

— Вы что, патологоанатом?

— Кстати, Олег Владимирович, — обратилась к нему бледная Анька. — Вы ни разу не говорили о себе. Мы до сих пор не знаем, кто вы и что вы. То вы Катю убить пытались, то вы места убийств рассматривали, то у вас разные вещи появляются, будь то зажигалка, нож иль компас. Мы хотим знать!

Кто ей сказал про компас, неведомо. Я не говорила. Наверно, успела пошарить в карманах пиджака и рубашки, потому что сейчас Олег, как никогда, был только в белой хлопковой майке, которые носят под одеждой. Ну не считая льняных брюк и ботинок, конечно.

— Всему свое время, — по-простецки ответил он, — а сейчас, извини, мне надо тут поработать.

Вскоре все разошлись, остались только мы с Кожуховым.

— Взгляни, — решил он подключить меня к экзекуции.

— Нет, спасибо.

— Да брось. Подойти.

— Мне и отсюда неплохо видно.

— Катя, что с тобой? — обернулся и посмотрел на меня удивленно.

— Нет, а почему вы так уверены, что мне нравится зрелище раскромсанного тела, торчащего из нутра дохлого аллигатора? — разумно возразила я его, на мой взгляд, несуразной просьбе.

— Во-первых, не торчащего, так как мы его уже вынули, во-вторых, не аллигатора, а крокодила, аллигаторы до таких размеров не вырастают, да и морды у них другие, и в-третьих, я уверен, что тебе неприятно это зрелище так же, как и мне. Однако я чувствую в тебе своего рода, хм, закалку в этих вопросах. А мое чутье, — постучал он себя в грудь окровавленными руками, — никогда меня не подводит. — Так что мужайся, вдохни воздуха побольше в легкие и иди сюда мне помогать.

Закалка?! Он так и сказал — закалка?! Откуда он знает?!

Я действительно вздохнула, но не оттого, что он так мне посоветовал сделать, а оттого, что весьма неожиданно было слышать данное заявление. Человек, которого видишь впервые, так сильно осведомлен о всей твоей жизни, это как-то дико и некомфортно.

— Ну, что делать надо?

Он едва заметным движением губ улыбнулся, вроде как сам себе доказал, что был прав, но тут же серьезно сказал:

— Взгляни на тело. Его ударили ножом как раз в тех местах, которые были открыты при надетой шкуре. Тебе это не кажется подозрительным?

— Просто совпадение, — пожала я плечами, осмотрев раны.

— Да нет же, не просто. Вова стоял. В шкуре крокодила. Убийца подошел к нему и без промедления засадил нож. Вот здесь, — ткнул он пальцем в мертвеца. — Вова пошатнулся, согнулся, но не упал, так как был довольно крупным парнем. Тогда убийца выдернул нож и нанес еще несколько ножевых ранений. Давай их посчитаем.

— Отлично, давайте! — отозвалась я наигранно весело, естественно, с изрядной долей сарказма. — С детского сада этим не занималась.

— Восемь, — через полминуты выдали мы хором.

— Восемь, не считая самого глубокого — первого, — уточнил Олег Владимирович. — А теперь, внимание. Кто это мог быть? Посмотри пристальнее на места ранений.

Он смотрел на меня, ожидая ответа.

— Я не знаю, — пожала я плечами.

Умело скрывая разочарование, которого, возможно, и вовсе не было, Кожухов ответил сам:

— Это мог быть и определенно был человек одного с ним роста, или ниже сантиметров на пять, не больше.

— Вова, хоть и был крупный, но не слишком высокий, — заметила я.

— Именно. Думаю, сто семьдесят пять, не выше. Итак, кто у нас подходит под это описание?

— Что? — удивилась я. — Да бросьте. Никто из наших не мог такого сделать.

— Ты уверена? У нас есть два трупа. И никого, кто мог бы это сделать.

— Да, согласна, а еще у нас есть таинственная дверь, не забывайте! Через которую, имея ключ, на нашу территорию мог проникнуть кто угодно с острова!

На это возражений у самопровозглашенного предводителя не возникло, и мы вернулись в лагерь.

Остров, день 14-й

Вечером прилетела группа. Пока ведущий и спонсоры боролись с натиском разъяренных шести участников проекта, мы с Сергеем уединились в кустах неизвестного растения.

— Держи, тебе письмо.

«Катька, я так волнуюсь!!!»

— Не до этого сейчас, — откинула я в сторону Юлькино послание.

Почему-то у Муравьева на лице возник жалкий и обиженный вид, словно он сам это послание сочинял и теперь сожалеет о потраченном времени и моральных силах, так как я отнеслась к этому письму чересчур пренебрежительно. Но у меня тут смерть, да еще вторая, и опять при загадочных обстоятельствах, мне не до этого. А вот Борискино письмо я ждала очень долго!

К несчастью, меня ожидали плохие новости.

«Дорогая К.! Подозреваемый в связях с контрабандой повесился у себя в камере (либо ему помогли, что скорее всего), и теперь ниточка, которая вела к главарю, оборвалась. Дело становится слишком опасным, не влезай в это. ЕЩЕ РАЗ ГОВОРЮ, ТАК КАК ХОРОШО ТЕБЯ ЗНАЮ: НЕ ВЛЕЗАЙ!!!!! Убеди всех голосовать против тебя и покинь проект. А лучше садись прямо сейчас в вертолет с тов. капитаном и улетай к едреной матери оттуда!!!!»