Самба на острове невезения. Том 2. Разоблачение Шутника

— Подожди. — Он свесил ноги с кровати и обул тапки, словно готов был за мной бежать. Но вместо этого спросил: — Ну а чем ты занята все время? Ты мне можешь сказать?

— В каком смысле?

Он принялся пояснять:

— Зачем ты все время бежишь? Все время волнуешься, что-то делаешь, переживаешь? Ты можешь хоть раз расслабиться и позабыть обо всем? Об обязательствах, заботах, нуждах, проблемах… Просто ляг и оттянись хоть разок — это все, о чем я тебя прошу.

— Извини, я не такая. Я не могу не думать о проблемах. Надо мной висит и давит, как гора на плечах, грядущее выступление и этот ужас по утрам, когда они заставляют носить прозрачные или просто неприличные платья и переодеваться при всех, да еще и каждый раз пытаются нарисовать на мне боевую раскраску, как будто я шлюха. А также я боюсь того, что выступлю хуже других и покину проект и тем самым расстрою многих людей, которые на меня надеются. Или выступлю лучше других, но получу самые низкие оценки, потому что отказалась надеть вызывающий наряд, и итог — читай выше: вылет, разочарование людей. Что еще тебе сказать? — пожала я плечами. — Я такая, и этого не исправить.

Тут вовремя вернулся Роберт, и я покинула комнату.

Чуть позже мы с Кирой попили чай в кухне, она стала мыть посуду, а я пошла в коридор и открыла гардероб. Там, на вешалке, бережно окутанное целлофаном, висело мое салатово-зеленое платье. Я начала гладить его рукой и представлять себя в нем перед глазами сотни зрителей, и тут вышел Алекс.

— Это твое сценическое платье? — подмигнул он.

— Надеюсь. Если эти шизики стилисты одобрят.

Он хихикнул.

— Знаешь, как зарядить наряд удачей? Его нужно прогулять.

Таких познаний в области женских примет я не ожидала и удивленно приподняла бровь.

— Что ты предлагаешь? Надеть его раньше времени?

— Именно. Ну что? Собирайся, так уж и быть, выведу тебя на прогулку. Как будешь готова, стучи. — И он вернулся к себе.

«Ну надо же!» — ликовала я и, не ожидая никакого подвоха, пошла в ванную переоблачаться. Потом расчесалась и вышла.

Леша уже был в коридоре. Общался с Настей и Кирой. Последние были в восторге от процесса, хихикали, краснели и кокетливо стучали по его руке ладошками, мол, Леша, ну не на-адо… Ну Ле-оша… Ха-ха… Дуры!

Тряхнув башкой, я ринулась в бой:

— Зая, я готова!

У парня отпала челюсть. То ли оттого, что я его так назвала, то ли от моего внешнего вида: повторюсь, платье шло мне необычайно. Даже Рашик вместо обыкновенных десяти предложений руки и сердца сделал сразу двадцать три и те за одну минуту. Девчонки же сперва удивились, затем на лицах их изобразилось что-то среднее между завистью и злостью, и они ретировались, оставив нас вдвоем.

— Ну, хм, кхе, пошли! — оправившись от удара, предложил Алексей и помог надеть куртку.

Погода налаживалась. Октябрь не желал признавать, что он является холодным осенним месяцем, и пытался выдать себя за август. Снег еще ни разу не выпал (чему я была необычайно рада), почти каждый день за последнюю неделю светило деликатное солнышко, не разгораясь особо, но даря вполне очевидное тепло, так что мне в моем облачении не было холодно.

Конечно, сапоги, колготки в двадцать ден, шелковое платье и куртка на синтепоне — то еще сочетание. Однако я ощущала себя на миллион. И в тот момент, когда мы шли по улице и спокойно говорили ни о чем, я совершенно не ожидала, что мой кавалер забежит мне за спину и предательски задерет сзади подол. Боже! Я прокляла все на свете: и слишком короткую куртку, и пышный, развевающийся даже от слабого дуновения ветерка подол платья, и трусики-стринги, от которых толка чуть, и людей, что некстати оказались на той же дороге и шли сзади, и, естественно, самого Алексея, да чтоб он сдох, падла.

— Что ты делаешь?!! — завизжала я не своим голосом, схватилась за подол и начала подпрыгивать на месте, озираясь по сторонам и непредумышленно считая количество свидетелей своего позора. Их оказалось пятеро. Как жаль, что я умею быстро считать. — Сбрендил, да?! Совсем обкурился, да?! — Конечно, я набросилась на него, стала колотить по груди, потом поняла, что я, увы, не боец, и просто расплакалась. — Это Настька тебя подговорила, да? Настька с Кирой? — бормотала я сквозь слезы, которые безуспешно пыталась вытереть.

— О чем ты? — удивился он.

На лице Алексея явственно сквозило изумление от такой бурной реакции и жалость ко мне за тот дискомфорт, что взрывал меня изнутри. Однако ожидаемое чувство стыда так и не показалось. Как будто бы он не гадость мне сделал, а что-то полезное.

— Не притворяйся! Я слышала, что вы смеялись в коридоре, пока я одевалась!

— Глупая. Нет, я просто рассказывал забавный случай из жизни.

— Про то, как ты кому-то юбку задрал?

Он вздохнул.

— Остановись на миг и посмотри на меня. Посмотри! Вот так. А теперь скажи мне: что сейчас произошло? — ненормально спокойным для такой из ряда вон ситуации тоном спросил он, глядя мне в глаза.

Гнев начал подступать к горлу, я закашлялась, затем ответила:

— Ты уже забыл, да?! Ты подол мне задрал, скотина такая!

— И что?

— Что — и что?!

— Ну да, что было дальше?