Самец причесанный

– Мальчик у нас здоровый – сама посмотри! Вес нормальный – где-то десять либр,[17] ногтики на пальчиках имеются, руки-ноги на месте. И орет громко! Легкие сильные.

Она протянула руки, и я вложил в них младенца. Вита прижала его к груди. Ощутив материнское тепло, ребенок затих.

Я укрыл их одеялом и занялся последующими процедурами. Дело шло к концу, когда снаружи раздался топот. В палатку ворвались Валерия с центурионами. За их спинами маячила медикус.

– Стоять! – рявкнул я. – Здесь роженица!

Они замерли у порога.

– Игрр! – умоляюще сказала трибун. – Покажи!

Я оглянулся на Виту. Она кивнула. Я взял Гая, развернул и поднес любопытным.

– Руками не трогать!

Они, не сговариваясь, уставились парню в промежность.

– Это фаллос? – засомневалась одна центурион.

Гай, словно обидевшись, пустил струю. Валерия торопливо сунула под нее ладони и растерла жидкость по щекам. Ее примеру последовали остальные, после чего, толкаясь, выскочили из палатки.

– Мальчик! – донесся до меня восторженный крик – Человек! С фаллосом!

Ответом был дружный рев. Похоже, снаружи ждала когорта. Я пожал плечами и вернулся к Вите.

– Чего это они? – спросил, возвращая Гая. – Мочой мазались…

– Обычай! – засмеялась она. – Первая струя ребенка приносит счастье. А если это мальчик…

Я перенес жену с ребенком на ложе. Спустя короткое время оба спали. Рядом на скамье устроилась Сани. Я не заметил, когда она пробралась в палатку. Сани с благоговением смотрела на малыша. Я поручил ей Виту с Гаем и вышел. У входа топталась дежурная.

– Коня мне! – велел я. – Живо!

Преторианка сорвалась стрелой. А то! Мы сенаторы или куда? Спустя короткое время я трясся в седле по направлению от лагеря. Стоянка Амаги нашлась неподалеку.

– Хо! – воскликнула она. – Ты соскучился по мне, тарго?!

– До слез, – подтвердил я. – Видишь, плачу? Вот что, красавица, есть просьба. Нужно мясо: свежее и много. Взамен обещаю крупы и муки.

– Ты проголодался, тарго?

– У меня радость – сын родился.

– Ух! – обрадовалась Амага. – Мальчик – это хорошо. Он стоит дорого. Девочку могут бесплатно отдать, за мальчика платят золотом. Я дам тебе мяса, тарго! Мои сармы застрелили козу, она молодая и жирная. Мы хотели ее съесть, но раз тебе нужно…

– Я заберу только мякоть, – успокоил я. – Внутренности с костями оставь себе. Сваришь бульон, а в нем – крупу. Будет вкусно.

– Хо! – одобрила Амага.

– Еще дрова…

В лагерь я прискакал, отягощенный мешком с мясом и охапкой хвороста. По возвращении разыскал квестора и сообщил о планируемом мероприятии.

Нонна одобрила. Мне выделили продукты, дали помощниц и снабдили утварью. Я порезал мясо, перемешал его с солью и залил уксусом. Промариноваться не успеет, но это неважно: ароматный уксус придаст шашлыку вкус.

Я развел костер. Помощницы притащили стол с лавками и вымыли их. Возникшая ниоткуда кварта села чистить лук.

– Сани! – удивился я. – Тебе надо лежать!

– Мне лучше! – возразила она. – Госпожа и господин Гай спят, я могу помочь.

Я не стал спорить. Сани кстати – она знает мою кухню. Когда костер прогорел, я соорудил мангал из колышков и двух пилумов, нанизал на вертела мясо, обжал его и водрузил над углями. Вертелов в лагере нашлось мало, зато все большие. Придется печь партиями, готовый шашлык сгружать в миски. На шампурах приятнее, только где их взять? Сани, разболтав тесто, принялась печь лепешки. На запахи подтянулись гости: трибун, центурионы, Лола, квестор – вся королевская рать. Притащилась и медикус, хотя ее я не звал. Выглядела бабушка весьма довольной: первой сообщила такую новость!

Гости расселись по лавкам. Я разлил вино по оловянным чашам и разложил ложки. Есть ими шашлык – дикость, но вилок здесь нет. К вину гости не притронулись. Сидели, глядя, как я ворочаю вертела. Это понятно. Шашлык – это не только еда. Это процесс…

Первая партия поспела быстро. Я свалил мясо в миски, нанизал новую партию и поручил ее Сани, перед этим сбросив ей в миску несколько прожаренных кусков. Нечего кварте слюнки пускать, пока другие обжираются. Остальное мясо и горячие лепешки отнес к столу. Трибун глянула на меня, и я взял чашу.

Тосты произносить я не умею: практики не было. Не уважаю то, что с ними связано. Я почесал в затылке.

– Ну… Человек родился. Гай Игоревич Овсянников.

– Гай Виталий Руф, – поправила трибун. – В Паксе родство считают по матери.

Я кивнул: Руф так Руф. В паспорт все равно впишут по-нашему: в России матриархата нет. Там им не тут.

– Предлагаю тост за здоровье принцепса! – перехватила инициативу Валерия. – Она прислала когорту, позволив спасти Игрра и Виталию. Флавия мудра и прозорлива. Да хранит ее Богиня-воительница! Слава принцепсу!

– Слава! – рявкнули гости, подымая чаши.

Я присоединился. За принцепса так за принцепса. В самом деле, прислала. Споспешествовала… Хай ей щастыть, как говорят на Украине, – не жалко. Заодно перед начальством прогнемся. Вокруг посторонних нет, но я не сомневался: за нами наблюдают и подслушивают.